Анна, предоставленная сама себе, много гуляла, спала и пыталась поверить, что после рождения ребенка все изменится.
– Я хочу сына, – говорила Анна, сидя вечерами в старом кресле и с раздражением посматривая на мужа.
– Мальчик – это хорошо, – соглашался Игорь.
– Девочки такие капризные. И потом, когда подрастают, тоже все так непросто, – рассуждала Анна.
– Девочка – это тоже очень хорошо. – Игорь отрывался от своего неизменного чтения и улыбался жене.
– А ты разницы что, не видишь? – Анна сразу же сердилась.
– Не вижу, любимая, – отвечал муж.
Как только они поняли, что будут родителями, Игорь иначе, как «любимая», жену не называл. Анна сначала усмехалась. «Мужчины так примитивны: продолжение рода – и сразу почести. Только надолго ли это?!» – восклицала она, когда ее немногочисленные приятельницы хвалили Игоря. Но отзывалась она так негативно совершенно зря – не было более трепетного и чуткого человека, чем Игорь той поры.
– Как только начнется – буди сразу. Сразу же! Не терпи. Ошибешься – ничего страшного! – наказывал он Анне, укладываясь спать в другой комнате.
– Я поняла, – цедила сквозь зубы Анна. Она уже не чаяла отделаться от этого груза – живота, отеков, лишнего веса, который просто прилипал к ней от одного взгляда на любые продукты. Она не спала ночами – не было удобного положения, было душно, влажно, тесно.
– Господи, да почему рожают женщины, а не мужчины! – совершенно серьезно восклицала она. Терпения и здравого смысла к окончанию девятого месяца у Анны оставалось все меньше и меньше.
Роды начались, когда Игорь вышел за шоколадным батончиком.
– Купи мне его сейчас. Я ничего не хочу. Я хочу только шоколадный батончик. И чтобы начинка была белой, – потребовала Анна. С утра она чувствовала недомогание, но упрямо скрывала это.
Игорь пулей вылетел в магазин. А когда вернулся, Анна, одетая в его плащ, уже стояла в прихожей.
– Ты куда? – перепугался муж.
– За картошкой, – ответила верная себе Анна.
Роды Анна почти не помнила. Только суету, смятые простыни, собственные ледяные ступни и неукротимое желание спать. Почему-то это желание было сильнее боли, сильнее страха.
– Мамочка, покупаем все розовенькое! – провозгласил кто-то над ее ухом, и она увидела толстенького младенца.
– Так и сделаем! – ответила Анна, зевая. Значимость момента была смазана все тем же желанием – поспать.