– Как тебя зовут?
Малышка не отвечала, и вид у нее был неприступно-недовольный. Жанна и солдат переглянулись. Наконец Рене обернулась к Матиасу и произнесла – четко и ясно:
– Меня зовут Рене.
Все три участника странной сцены застыли в молчании. Рассеянный голубоватый лунный свет заливал разгромленную кухню, делая ее похожей на подводное царство.
– Мне пора, – сквозь зубы пробормотал Матиас и вышел. Рене резко дернулась, Жанна выпустила ее, и она подбежала к окну. В воротах Матиас последний раз обернулся и исчез. Девочка смотрела на занесенный снегом двор с обугленным деревом в центре и скелетом мертвой лошади.
Рене не захотела спускаться в подвал на руках у Жанны, пошла сама. В слабом, мерцающем свете керосиновой лампы на нее устремились взгляды множества глаз. Внизу укрывались человек двадцать самых разных возрастов. Сначала Рене заметила детей – двух девочек старше ее по возрасту и одного подростка. Люди зашептались, какая-то женщина воскликнула «Maria Dei!» – и никто не понял, упрекает она Пречистую Деву или благодарит.
– Американский солдат попросил приютить ее, – пояснила Жанна.
– Солдат?! Почему ты мне не сказала? Где он? – зычным голосом спросил Жюль Паке, и Рене сразу поняла, что он здесь хозяин. Высокий, кряжистый, как дуб, с зоркими черными глазами и огромными ручищами, мужчина мог напугать кого угодно, но, как только он встретился взглядом с девочкой, гневное выражение лица сменилось веселой улыбкой.
– Солдат ушел, – продолжила Жанна. – У нее никого нет, и ее зовут Рене.
В установившейся тишине обитатели подвала смотрели на незваную гостью со смесью сочувствия и любопытства. Мать Жанны Берта, крепкая женщина с квадратным волевым лицом, погладила ребенка по волосам. Молчание нарушила Марсель, бабушка Берты:
– Что эти американцы делают в деревне? – раздраженно спросила она.
Ребятишки захихикали, и мамаша Паке наградила их грозным взглядом.
– Они нас освобождают, Бабуля. Пришли спасти нас от бошей, понимаешь?
– Может, и так, – проворчал Жюль.
Берта подошла к Рене, присела перед ней на корточки.
– Не грусти, маленькая фея, все образуется…
Вообще-то Рене в этом не сомневалась. Золовка Берты, тетя Сидони, проблеяла дрожащим голосом:
– Бедная маленькая козочка!
Богоматерь поминала именно она. Рене дернула плечом, метнув в нее недобрый взгляд: никакая она не козочка! До чего же ей надоели такие вот смущенные лица, показная жалость, ускользающие взгляды! Последний мазок на картину положила Жанна, шепнув на ухо матери: