Он шагнул вперед, собираясь перейти дорогу, и в этот момент лимузин с поразительной для его преклонного возраста резвостью неожиданно бросился наперерез ему, резко увеличив скорость. Сэр Най едва успел вскочить на тротуар на противоположной стороне. Пронесшись мимо, подобно молнии, лимузин исчез за поворотом.
– Интересно, – произнес вслух Стаффорд. – Очень интересно. Кто же это так меня не любит?
Как всегда окутанный густым облаком сигарного дыма, полковник Пайкэвей вытянулся во весь рост в кресле, в маленьком кабинете дома в Блумсбери, где он просиживал с десяти до пяти с перерывом на ланч. Его глаза были закрыты, и только периодическое подергивание век свидетельствовало о том, что он бодрствует. Полковник редко поднимал голову. Однажды кто-то сказал, что он напоминает нечто среднее между Буддой и большой синей лягушкой, у которой – добавил кто-то другой, более молодой и более дерзкий – в роду был гиппопотам.
Нежное жужжание внутреннего телефона вывело его из полудремотного состояния. Трижды моргнув, он открыл глаза, устало потянулся и снял трубку.
– Да?
В трубке раздался голос его секретарши:
– Пришел министр и хочет видеть вас.
– Вы имеете в виду баптистского священника из церкви за углом?
– О нет, это сэр Джордж Пэкхэм.
– Жаль, – сказал полковник Пайкэвей, тяжело дыша вследствие астмы. – Очень жаль. Преподобный Макгилл куда как занимательнее. От него так и веет восхитительным адским огнем.
– Пригласить его, полковник Пайкэвей?
– Полагаю, он рассчитывает, что его тут же пригласят. Министры гораздо более щепетильны, нежели государственные секретари, – угрюмо произнес полковник Пайкэвей. – Вечно эти министры настаивают на том, чтобы их впустили, а потом начинают здесь бесноваться.
Войдя в кабинет, сэр Джордж Пэкхэм закашлялся и принялся ловить ртом воздух. У большинства людей, оказавшихся здесь, возникала подобная реакция. Окна маленького кабинета были всегда плотно закрыты. Полковник Пайкэвей откинулся на спинку кресла, скрывшись за облаком дыма. Атмосфера здесь была почти невыносимой, и в официальных кругах этот кабинет называли «маленьким борделем».
– Ах, мой дорогой полковник, – заговорил сэр Джордж бодрым, оживленным тоном, плохо сочетавшимся с его аскетической внешностью и грустным выражением лица. – Давненько мы с вами не виделись.