Институт Нейропрограммирования: когда образование бессильно, мы превратим вашего ребенка в круглого отличника!
Одно дело – просто уйти в самоволку, и совсем другое – убить двух полицейских. На поиски Старки отправили гораздо больше стражей порядка, чем за обычным беглецом… Казалось, весь мир вышел за ним на охоту. Первым делом Старки изменил внешность – перекрасил свою всегда лохматую каштановую шевелюру в рыжий цвет, и коротко постригся, от чего стал похож на зубрилу из библиотеки, а жидковатую остроконечную бородку, которую любовно растил с тех пор, как перешел в старшие классы, сбрил не дрогнувшей рукой. Случайным встречным его лицо может показаться знакомым, но они так и не вспомнят, где его видели: теперь Старки не похож на преступника, чья фотография с обещанием награды за поимку висит на каждом столбе. Скорее на одного из тех пай-мальчиков, которых изображают на пачках кукурузных хлопьев для завтрака. Кожа у Старки смуглая, и рыжие волосы выглядят в сочетании с ней странновато, но смешанное происхождение, не раз выручавшее его в прошлом, сослужило хорошую службу и на этот раз. Старки всегда был хамелеоном, способным сойти за человека любой национальности, так что рыжие волосы не так уж много добавили к общей неразберихе.
Покинув город, он не задерживается на одном месте больше двух дней. Считается, что на северо-западе Тихоокеанского побережья население лучше относится к беглецам, чем на юге Калифорнии, поэтому Старки направляется туда.
Он прекрасно приспособлен выживать, потому что всю жизнь провел настороже. «Никогда никому не доверяй, даже собственной тени, и всегда преследуй только собственные цели». Друзья всегда уважали его четкую жизненную позицию, понимая, чем она хороша для них. Старки готов был сражаться за друзей до смерти… если это, конечно, не противоречило его интересам.
«У тебя корпоративная душа», – сказала ему однажды учительница. Она хотела его обидеть, но Старки воспринял эту фразу как комплимент: ведь корпорации очень влиятельны и способны делать много полезного – если захотят.
Женщина принадлежала к вымирающему виду учителей математики, и на следующий год ее уволили: для чего нужны математики, когда есть возможность поставить Нейрозаплатку? Разве только для того, чтобы продемонстрировать окружающим, насколько сложно плыть против течения.