Погружение в пучину пропаганды начал
с просмотра новостных программ. Быстро выяснил, что, кроме
существующих каналов с общей репортерской направленностью, блоки,
освещающие текущие события в стране и мире есть и на всех
остальных. И что телестудии, словно бы соревнуясь за внимание
зрителя, выпускают эти блоки в эфир практически в одно и то же
время. А вот аналитические передачи, о которых Богданов упоминал,
редко совмещаются. Создавалось впечатление, что, повинуясь
неведомой и невидимой реке дирижера, таким образом организовывалось
непрерывное давление на восприятие зрителя. Не помню, кто сказал:
сто раз повторенная ложь, становится истиной. Вот и в телеящике то
же самое. Разноликие «эксперты» на разные голоса повторяли, снова и
снова, нечто, ради чего были наняты.
После нескольких часов блужданий по
сотне с лишним каналов, выяснил, что вот так, сразу, нырять в это
отвратительно воняющее море лжи и полуправды было ошибкой. Начинать
нужно было с осознания общей ситуации. А еще одно открытие
заставило и вовсе выключить телевизор. Оказалось, что новости
подаются так, словно все телезрители уже в курсе подоплеки событий.
Словно бы все подданные Императора, от детей до впавших в маразм
стариков, только и делают, что следят за отношениями ведущих держав
мира. Мне же, начинающему, больше половины новостных сюжетов
показались совершенно непонятными. Хуже всего, что я уже не был
уверен, что в этом водовороте смогу отыскать решение своей задачи
за отпущенное время.
Конечно – нет. Я, даже в нашей
провинции, в глуши, не был оторван от мира. Геополитические игры
меня никогда особо не интересовали, но старики считали, что мое
развитие должно было быть гармоничным. Политическая экономика,
история отношений между наиболее значимыми государствами мира,
причины и следствия тех или иных мировых событий – меня учили
понимать, откуда что берется и для чего складывается. Единственное,
все эти беседы были по большей части – общие. Теоретические. Ну и
упор все-таки делался на интересы аристократических семей, их
влияние на политику государств, и наоборот. Я почти наизусть помнил
сто патрицианских семей Старого Рима, и двадцать четыре экзархов
Константинопольских. Но объяснить суть претензий Нового Рима к
Ирану, пару лет назад перекрывшему выход из Персидского залива
константинопольским танкерам уже бы не взялся.