Рынок же Оружейника и вовсе поверг в
состояние восторга, смешанное с разочарованием. Какой мёд? Какое
вяленое мясо? Какая рыба? Местные жители уже прекрасно с этим
управились и без нас. Ну, если не с медом, то со всем остальным –
это точно. Мало того – тут был сумасшедший (по нашим меркам)
ассортимент овощей и зерна. Более того – все это продавалось по
более чем умеренным ценам, то есть сделать на этом бизнес было если
не сложно, то проблематично в любом случае.
К тому же вот так так взять и начать
что-то продавать было просто невозможно – как и было нам уже
сказано Грэем, право на торговлю выдавал Совет Восьмерых, что было
вполне объяснимо – за каждым из члена совета стояла его община, а у
каждой общины был свой интерес в рыночном пространстве, своя
делянка, которую он окучивал. Если хочешь торговать –
договаривайся, или шагай за пределы городских стен - верстах в трех
от них стоял так называемый «Дикий рынок», где тоже можно было
продать и купить всякое разное. Вот только там было все дороже и
порядок отсутствовал как таковой. И закон – тоже. В Новом Вавилоне
всякое случалось, но до разбоя или убийств никогда не доходило. Там
же это было нормой вещей.
Впрочем, понятия закона и порядка
здесь тоже были достаточно условными, что опять же не шло в разрез
со словами Грэя. Убивать – нельзя, воровать – нельзя, это все так и
за это провинившегося ждала быстрая и безжалостная расправа. Но –
только в тех местах, которые являются зоной взаимного контроля. А в
своих кварталах (Тор в рассказе называл их не только кварталами, но
и общинами, дистриктами, а один раз употребил даже заумное и
неприятное слово «кластер») закон был у каждого свой. И выдачи из
них практически не было, всякий случай, когда один дистрикт
требовал голову человека из другого, превращался в ломку копий на
Совете. Хотя такое бывало не слишком часто.
А так – каждый дистрикт помимо доли в
рынке имел еще свой личный интерес, который контролировал он, и
никто другой.
Собственно, тут Тор перешел на то,
что меня интересовало больше всего – что это за дистрикты такие и с
чем их едят. Рассказ об их интересах он оставил на потом.
В отличие от нашей семьи, в которой
как-то сразу не произошло деления по национальному признаку (если
не считать амурной страсти Владека к Эльжбете, тут все-таки что-то
такое было), в Новом Вавилоне размежевание произошло практически
незамедлительно, к концу второй недели проживания людей в его
стенах.