– Дети у меня родятся… Что бы их там ждало?
– А здесь, что их ждет?
– Здесь они будут жить как люди, пойдут учиться в колледж!
– А там? Там они бы жили не как люди? Там они не пошли бы учиться в институт?
– Опять, после института пойдут работать на сто рублей?!
– А здесь? После колледжа пойдут работать на тридцать тысяч? Мне кажется, тебя ослепляет крупная сумма, тридцать тысяч! А ты задумайся, ведь этой суммы, после всех налогов, хватит ровно на то же, на что в Союзе хватило бы ста рублей, если не меньше! И в том и в другом случае работаешь, чтобы не умереть с голоду.
– Армия там…
– Армия, – я задумываюсь, это единственный козырь, который он до сих пор смог назвать. – Да, в Америке не призывают в армию. А ты почему не служил в армии?
– Я в институте учился. Меня отмазали. Но всех же не отмажешь.
– И дети бы в институте учились. И их бы тоже отмазали. Не убедительно для меня, уехать из страны, чтобы твои дети, которых еще даже в помине нет на свете, через сто лет не служили в армии. Да, может, к тому времени уже вообще все изменится! Может, уже и не будут призывать в армию!
– В той стране никогда ни-че-го не изменится! – говорит Леня, чеканя слова.
Так Леня и не смог сказать ничего убедительного, веского. Он остался при своем убеждении, что из Союза нужно было бежать что есть мочи в Америку, а я при своем: что эмиграция из Союза в Америку это маразм.
И все-таки, зачем он приехал в Америку? Зачем приехали сотни тысяч других людей? Почему меня их доводы не убеждают? Такое ощущение, что они все что-то знают, но объяснить не могут…
* * *
Однажды Леня задал мне очень интересный вопрос.
– Почему ты так сильно хочешь чувствовать себя частью русской культуры? Ты не мыслишь себя вне русской культуры, но ведь ты – еврейка! Смешно выглядит лисенок, воображающий себя волчонком. Сколько бы ты ни ощущала себя волчонком, они четко чувствуют, что ты все-таки лисенок и никогда не признают тебя своей.
То же самое много раз говорил мне папа.
Я задумалась. Действительно… Логичный вопрос. Ведь я еврейка.
Непонятно почему (и я ничего не могу с этим поделать!) во мне плотно сидит ощущение своей принадлежности именно к русской культуре, ни к какой другой. Возможно, это потому, что я в ней выросла.
– Тебе же всего шестнадцать лет! – говорит мне Леня.
– А ты хоть убей, я чувствую, что я навеки, безнадежно русская…