– Теперь он нам не соперник, его лишили голоса, так что он обезоружен, – злорадно заявил Андрей, слушая мое беспомощное шипение.
– Нет, это просто акклиматизация в тяжелых формах, – иронизировал Женя.
– Виктор, ты же спортсмен, где твоя закалка, только приехали, а он слег, – посмеиваясь, сказал Олег.
Да, да, да, мой дорогой читатель, я бессовестно заболел, но именно эти первые дни явились расцветом моего диктаторства. И, властно руководя приготовлением завтрака с диктаторского ложа, я отпускал красноречивые жесты, окутанные веселящим всех шипением. Женя, наш главный повар, решил приготовить манную кашу, уверяя всех, что это быстро и питательно. Он, словно шаман, крутился вокруг «шмеля» с незакипающеи кастрюлей, отгоняя при этом мастера каши Семеныча. Волшебный примус, захлебываясь от зноя и пыли, не слушался чародейских заклинаний царского повара, пытавшегося извлечь магический огонь. И тогда я, издавая злое, голодное шипение, повелел добыть огонь древним способом, в двенадцать часов желтые языки огня слизывали кипящие капли с закопченной кастрюли, подрагивающей на бурых камнях, и наш запоздалый завтрак, переходящий в обед, наконец, настал. Медленно поднявшись с диктаторского ложа, я первый наполнил глубокую миску жирным густым супом. Обжигаясь и хлюпая, верные мне аргонавты наполняли питательной смесью спартанские желудки. Я надеялся, что горячий суп вернет мне венценосный голос и что я вновь, как райская, сладкозвучная птица, буду разливаться коварными трелями, но, к сожалению, чуда не произошло, нет, не произошло. Крутившийся вокруг очага Семеныч сообщил, что второе блюдо готово, и, не дав остыть горячим жирным ртам, мы продолжили затянувшеюся царскую трапезу. Я вновь первый наполнил диктаторскую тарелку картофельно-мясным блюдом и гордо, с несколько болезненной поступью, поднялся к ложу. Второе блюдо смогли съесть только искушенные в трапезе аргонавты, после чего главный повар Женя заявил:
– О, други мои, если мы все дни будем так пиршествовать, то наш «провиянт» скоро кончится. Ура!
Попивая чай, мое сытое шипение уже воздавало хвалу алуштинскому краю, а ненасытные глаза обыскивали пустой пляж.
– Послушайте, мои ненасытные други, нам нужно сходить к местным купцам и пополнить съестные припасы, – весело сказал Женя.