Алёна, недолго думая, подхватила конфету, хотя есть её не стала ‒ она же «долгоиграющая», за перемену не успеешь. И что тогда? Спрятать её за щекой и надеяться, что учительница ничего не заметит?
«Барбариска» перекочевала в карманчик на сарафане, а Алёна чинно выговорила:
‒ Спасибо, ‒ и тут же сообщила: ‒ Меня Алёной зовут.
‒ Я знаю, ‒ откликнулся сосед с крайне серьёзным видом. ‒ А меня Андрей. ‒ Он секунду поразмышлял и добавил: ‒ Шарицкий.
Последнее слово запоминается лучше всего. А ещё эта фамилия почему-то показалась Алёне созвучной «барбариске» и понравилась куда больше, чем самое обычное «Андрей».
Шарицкий, а она ‒ Одинцова. У обоих есть буква «ц», которая встречается довольно редко. И имена у них начинаются одинаково, на «А». Алёна уже тогда любила находить тайные смыслы ‒ там, где их, скорее всего, не существовало, ‒ и выводить закономерности. И её очень даже устроило, как всё сложилось само собой, она не посчитала необходимым налаживать тесные отношения с кем-то ещё. Просто приятельские ‒ это ладно. А так…
Дома у неё есть Глеб, а здесь в классе пусть будет Шарицкий. Этого вполне достаточно.
Ну и что, что он мальчик? Для дружбы пол не имеет значения. Ну, по крайней мере тогда ещё точно не имел. Да и потом вроде тоже.
Парты менялись, но первоначальная комбинация сохранялась. Потому что им так было удобно. Даже в чисто деловом плане: Алёна помогала Андрюхе с русским и английским, а он ей с физикой и химией. Да и в плане общения тоже. И в первом классе, и в четвёртом, и в девятом.
Для Алёны он всегда оставался лучшим другом, возможно, даже подругой. Его это тоже вполне устраивало. И он единственный (ну, почти единственный) из всех знал, какие чувства Алёна на самом деле испытывала к Глебу.
Она не рассказывала, Андрюха сам догадался. И не сказать, что поддерживал, просто относился с пониманием, даже с каким-то слегка исследовательским интересом. Лишний раз не дразнил, но иногда расспрашивал о чём-нибудь, искренне недоумевая и пытаясь разобраться. Например, о таком:
‒ И чего в нём особенного?
‒ Тебе всё равно не понять, ‒ меланхолично откликалась Алёна.
‒ Почему? ‒ Шарицкий сосредоточенно хмурился, критично кривил губы.
‒ Потому что ты, ‒ Алёна многозначительно приподнимала брови, делала паузу, чтобы он успел предположить, сейчас она скажет «полный дурак», но она говорила другое: ‒ не девушка.