– Можно примерить вот это платье? – поинтересовалась я, когда
девушка-помощница заметила мое внимание к наряду.
– Конечно, – кивнула она, а лицо ее мигом изобразило сочувствие.
– Примите мои искренние соболезнования.
Я не стала ничего отвечать. Соболезновать действительно было
чему. Наверное, сегодня я собиралась нести траур по второй супруге
императора, что вдруг умерла для всего мира. Понимала, что шокирую
и гостей, и королевскую чету, и принца, появившись на балу в
траурном наряде, но мне действительно хотелось это сделать.
Хотелось взглянуть в лицо Ранисаху, когда он поймет, что перед ним
воскресшая из мертвых.
Платье подошло идеально, будто только меня и дожидалось. Ткань
была легкой, нежной, воздушной, но сам наряд не выделялся абсолютно
ничем, кроме одной-единственной детали – длинные широкие рукава
просвечивались, сужаясь лишь у запястий. Самый обыкновенный вырез,
тонкий пояс и юбка, что расходилась волнами, когда я кружилась
вокруг своей оси. Мне нравилось, а потому я расплатилась и
поспешила в другую лавку.
Белоснежную маску я нашла без труда. Белые туфельки тоже удалось
достать почти без боя. На улицах и в лавках творилось настоящее
сумасшествие, но тем не менее я даже новое белье и чулки успела
купить. Времени оставалось совсем немного, чтобы привести себя в
порядок, но домой возвращаться смысла не видела. Уже решила, что
сниму комнату на одном из постоялых дворов.
Сборы заняли около двух часов. Наемный экипаж уже подъехал к
постоялому двору, когда я спускалась по лестнице. Кучер учтиво
помог мне забраться в карету. Вечер опустился на Реверонг и скрывал
от зевак цвет моих глаз. Волосы же я временно спрятала под
капюшоном черного плаща. Из-под него совсем не выглядывало платье,
а потому никто не мог себе даже представить, какую подлянку я
заготовила.
Сердце бухало где-то в горле, когда карета отправилась в путь.
Руки мелко тряслись, а дыхание стало рваным, но я старалась
держаться. Я смогу, я сумею – верила в это. Мне нужно только
показаться наследному принцу, и все получится. Почему-то даже не
возникало сомнений в том, что он вручит мне красную ленту. Не
знала, откуда взялась эта уверенность. В груди все свербело,
пульсировало. Накатывала легкая тошнота, но я тут же подносила к
лицу пахучее масло, с которым и не думала расставаться. От волнения
казалось, что вот-вот свалюсь в обморок, но вынуждала себя
держаться за реальность.