Зато мой напарник-блондин оказался энергичен и неутомим. И шёл
так, словно не уставал вовсе. Нет, правда! Сначала я думала, что он
просто немного покрепче и вот-вот выдохнется, но эта высоченная
гора мышц двигалась по маршруту лесным котом. Легко и играючи. Я
возненавидела его за это. Каждую минуту наблюдать перед глазами
пример ловкости, бодро отмахивающей милю за милей, когда сама
задыхаешься и хватаешься за колющий бок – будешь тут злиться. Я
шипела, глядя в широкую спину и смотря на мускулистые ноги.
Двужильный. Он двужильный! Бодр настолько, что его хочется прибить.
Ладно, ладно. Вот уснёт ночью, и я ему горло перегрызу. Подползу и
перегрызу. Если останутся силы ползти.
Надо отдать Лэнсу должное: без него я бы не выжила. Я банально
не умела взаимодействовать с природой, тогда как мой спутник знал
почти всё и обо всём. Домашняя Эделин даже книжек про выживание не
читала, а кое-какие познания были из походных рассказов отца. Я не
поймала бы еду, даже если та бегала бы вокруг меня. Не
представляла, как искать воду. Для последнего в голову приходил
лишь один вариант: река. А если её нет? Спасал Лэнс. Он оказался
кладезем познаний и явно не один раз ночевал под открытым небом.
Это настолько плохо состыковалась с его породистой внешностью и
аристократическими замашками, что персона спутника интриговала меня
всё сильнее. Я ломала голову над коллизией раз за разом. Семья от
него отреклась? Он сам ушёл из семьи и подался в военные? У него
долг перед Императором? Зато внешне драконистость воина никак не
проявлялась, и я успокоилась, перестав бояться эту сторону его
сущности. Он точно непроявленный. Наверное, потому и завис в
простых стражах.
Синие глаза напарника иронично щурились, когда он наблюдал за
моими потугами выглядеть независимой и умелой. Однако вслух дракон
ничего не говорил, часто молча показывая, как что-либо надо
делать.
Самым первым нашим обедом стали ягоды. Когда после нескольких
часов пути под палящим солнцем перед глазами заплавали разноцветные
круги, и я была готова позорно рухнуть лицом вниз и остаться лежать
так, Лэнс потянул меня в тенёк раскидистого дерева.
− Сейчас поедим, − сказал он, дождавшись прояснения моего
мутного взгляда.
− Да? – мне сразу стало легче дышать.
− О, сколько надежды во взоре, − засмеялся он. – Это волшебное
слово: «еда»!