Какое там! Меня несло. И эти неторопливые, выверенные интонации
взбесили ещё больше. Так разговаривают с дикими зверьми! Н-на!
Взвизгнув, я запустила полученные сгустки в блондина. Один шар
полетел вкривь и вкось. Скрылся где-то в ближайших кустах и с
шипением погас там. Зато второй точно в цель. Лэнс рыкнул, словив
заряд в грудь. Рубаха на месте попадания обуглилась,
продемонстрировав шикарную дыру. И явив взгляду великолепную
грудную мышцу. Бойтесь своих мечтаний, как говориться. Они могут
исполниться. Только не всегда тем боком, на который вы
рассчитывали. Мелькали у меня мыслишки снова увидеть обнажённого
блондина? Вот.
Я чувствовала себя до странности злобно. На ладонях снова
родились магические сгустки. Золотисто-голубые, они мне очень
нравились. В них сконцентрировался мой гнев, все мои обиды. При их
использовании становилось… легче. На этот раз в сторону рванул
фаербол с правой руки. А заряд с левой, ранее непослушной, угодил в
блондина. Снова рык с его стороны, более громкий. Как же мне
хотелось сделать ему больно! Чтобы рассыпалась по плечам
белоснежная грива, нарушая идеальный хвост, чтобы кривились в муке
породистые губы, чтобы шипел и корчился от боли. Блондин зашипел,
только не от боли. Этот воин был не чета мне. К моему следующему
фаерболу он был готов и поймал его на подлёте. Словил рукой, на миг
блеснувшей одевшимися в чешую пальцами. Удивительно, что он не
атаковал меня в ответ. Только уворачивался. Наивная и кровожадная
мечта гонять его тут, отыгрываясь за все обиды, развеялась как дым
после пятого удара. Лэнс позволил фаерболу угодить в него, снова
поджигая рубашку и стремительно метнулся ко мне.
− Нельзя, Эделин. Нельзя так! Только не так. Нельзя так
начинать, − шептал он, гладя меня по голове.
Из его спины с тихим шорохом вырвались и развернулись огромные
крылья. Роскошные. Хищные. Драконьи. Но не плотные, а
полупрозрачные. Как-то это не очень состыковывалось с
непроявленностью дракона, каким я до этого момента Лэнса считала,
но мозг находился в ступоре. Я могла только злобно рычать, биться,
стараясь освободиться, но мужские руки держали крепко. Я
бесновалась, выплёвывала обвинения, лупила Лэнса кулаками в грудь,
а он принимал, стоя непоколебимо, как скала. Минуту спустя я ревела
в голос. А Лэнс гладил меня уже по спине и шептал, шептал. Что
нельзя начинать так свой боевой путь: с гнева и ненависти. Много
магов выгорало на таком стимуле в первые дни. А те, кто вынес,
становились бездушными. Склонными к насилию в любой ситуации.