Я в удивлении поднес оружие к лицу и
увидел, как облачко маны пронеслось вдоль колдовских знаков, и те
слабо вспыхнули в ответ. Раньше о подобной мощи я мог лишь мечтать,
а пределом усилий был крохотный огонек как от зажигалки.
Сражайтесь — и все
поймете...
Судя по всему, после убийства тварей
я поглощал накопленное ими излучение и тем самым усиливал
собственный дар.
Проще говоря, я мог качаться на
мобах, как в какой-нибудь сраной RPG.
— Все-таки на занятия вы ходили, —
неожиданно похвалила Алина, бросив в стайку мутантов черную сферу.
Шар тут же притянул к себе грызунов, завертел на орбите и всосал,
точно черная дыра — одни только хвосты упали на пол. — Хотя бы на
парочку. Продолжайте в том же духе — и месяца через четыре
дорастете до уровня первокурсника.
Я отвлекся, глядя на пляшущий по
ладони огонек, выглядящий как подожженный спирт. Одна из крыс
попыталась прыгнуть мне на грудь, я в панике махнул катаной, и с
клинка сорвалась тусклая световая дуга.
Однако ее силы вполне хватило, чтобы
разрезать тварь напополам. Значит, приложив достаточно стараний, я
смогу перестать быть обузой. А это может поменять правила игры
самым решительным образом. Пусть и не сразу. Пусть и не просто.
Пусть и с риском для жизни. Но все тяготы и невзгоды определенно
стоили возможного результата.
Но не успел порадоваться открытой
способности и отточить ее на оставшихся чудиках, как из полумрака
галереи донесся жалобный крик. Блок тут же направила в ту сторону
луч света, и мы увидели на ступенях девушку в изодранной
матроске.
— Алина Владимировна! — бедолага с
окровавленным лицом тянула к нам руку. — Господин ректор... Скорее,
на помощь!
— Что случилось?
Мы с Алиной первыми подбежали к
страдалице. Проректор тут же направила на нее целебный золотой
туман, однако из-за иной стези стараний едва хватило, чтобы
остановить кровь из многочисленных рваных ран. И хоть я ни разу не
медик, все-таки заметил, что повреждения нанесены не когтями, а
чем-то вроде дроби.
— Взрыв на третьем ярусе, —
простонала студентка. — Один из наших перестарался, и жила не
выдержала.
— Кто-нибудь погиб? — спросила Блок,
и у меня в груди похолодело — совершенно не хотелось стать пусть и
очень косвенным, но все же виновником чьей-то смерти.
— Нет. Но много раненых. Захар
Петрович не может ими заняться, потому что отражает натиск чудовищ.
Резонанс был очень сильным, из глубины поднялось такое, чего я не
встречала за все время учебы.