- Сейчас,
сейчас, - отозвался стоявший шагах в двадцати от автомобиля на грунтовой
дороге, по которой они приехали, одетый в теплую куртку пожилой мужчина.
Был он выше
среднего роста, немного полноват, с короткими седыми волосами. Этими волосами
он и тряс, а из образовавшегося вокруг него в радиусе нескольких метров тумана
по этой причине сыпались градины. Мужчина как-то неестественно махал руками и
пытался перенаправить ледяные осколки в сторону леса, но не получалось. Вместо
этого туман закручивался вихрем на дороге, и градины обрушивались на ни в чем
не повинный внедорожник. В конце концов, мужчине надоело, и он опустил руки.
Туман сразу же рассеялся, и над машиной появилось вечернее солнце, высушивая на
нагревшейся крыше растаявшие градины.
Пожилой
мужчина снял куртку, открыл дверь со стороны пассажирского сиденья, залез в
машину и кинул мокрую куртку назад.
- Викентий
Палыч! – возмутился водитель. – Сейчас там все промокнет, а вы потом меня
ругать будете, - выбежал из авто, вытащил куртку и закинул ее в багажник.
Вернулся, недовольно пыхтя. – Лучше бы в траву бросили.
- Да черт с
ней, с машиной, - отмахнулся от него пожилой, задумчиво глядя на дорогу. – Не
пойму я, Андрей, почему туман не двигается. А по книге деда должен.
- А мне
кажется, и так хорошо, - пожал плечами водитель, протер лицо еще раз и кинул
платок в бардачок. – В тот раз вы здорово народ напугали. Они вам и деньги, и
антиквариат вернули.
- Как же
по-другому? С этими проходимцами иначе нельзя, - отозвался Викентий Палыч. –
Раньше их мой племянник наказывал, а теперь мне самому приходится. И я не
против. Эта сила в моих руках, в моем теле… Ого-го! – он посмотрел на свои руки
и, сжав кулаки, потряс ими перед собой. – Эта сила славянского бога бурь
Посвиста меня будоражит, я и чувствую с ней свое могущество.
- Да, я
заметил, - заводя машину, пробормотал Андрей, глядя, каким напыщенным и
надменным стал его работодатель, у которого он служил уже несколько лет
начальником службы безопасности.
Хотя и раньше
надменность, как и чувство собственного превосходства, в хозяине
проскальзывали. Но это было не так заметно, ведь тот был всего лишь профессором
исторической кафедры в Казанском университете. И даже не сильно заметно тогда,
когда Викентий Палыч разбогател, приторговывая на черном рынке антиквариатом,
найденным студентами университета на археологических раскопках и проходившим
мимо исторических музеев. Гипертрофированная надменность стала заметна после
смерти племянника хозяина.