— В пути Лжи нет чести! Я молодой господин клана Белых самураев
– Бьякуто, как подобное приобретение может радовать меня? Более
того, вы назвались великими мастерами, однако от ваших душ не
исходит такого уж сильного давления. Скорее всего, при жизни вы
даже моему второму брату уступали в силе, что уж говорить об отце и
первом брате.
Выплеснув немного гнева Акира поплелся дальше, не обращая
внимания на смутившиеся лица троих мужчин.
— Может быть и так. Может быть твои родственники и сильнее нас,
но от этого быть мастерами мы не перестаем. Да, при жизни мы не
смогли переступить третью стадию развития, и не стали настоящими
магами из-за слабой врожденной энергии, но наше искусство было в
почете у людей.
Самый высокий и строгий мужчина не смог стерпеть подобного
пренебрежения от юнца, и преследуя его, начал докучать своими
речами.
— Я был хозяином артистической труппы, которая завоевала
признание во всех великих странах нашего мира. Мы давали лучшие
представления, на которые приходили посмотреть даже просветленные
правители и сильнейшие воины. Мой друг - мастер Гу, мог создать
самые лучшие мелодии своим искусством обмана слуха. Его
произведения трогали сердца даже безумных и неимоверно черствых
разумных привыкших видеть смерть каждый день.
— Мастер Лао же являлся любимчиком всех благородных дам из сотен
разных аристократических домов. Его искусство соблазнения превзошло
всякие границы, а способность с помощью обмана прикосновений
заставлять женщин чувствовать головокружительное удовольствие
сделало его самым разыскиваемым преступником для благородных мужей.
Что касается меня – мастера Цзиня, то мои иллюзии были столь
реалистичны, что могли потягаться в правдивости с творениями
Архимагов пути Лжи.
— И неважно, были ли это маги, воины, священники или убийцы, все
в нашем мире знали, что трое великих мастеров являются одними из
самых искуснейших практиков пути Лжи.
Мужчины выпрямили свои полупрозрачные спины, и выпятили грудь в
ожидании восхищенных взглядов от юноши, однако получили лишь
безразличный и уставший взор человека, выслушавшего то, чего ему
знать не хотелось совершенно.
— Так вы циркачи…
Всего три слова чуть было не развеяли духов на месте, заставив
тех неистово сотрясаться от гнева и негодования. Даже самый
спокойный и мирный из них, которого назвали великим соблазнителем,
сейчас стремительно краснел от гнева, покрываясь алыми пятнами.