«Что это за замок?!»
Трое призраков мгновенно вышли из полусонного состояния, в
которое они впали после одного единственного дня пересечения
песчаных просторов, и жадными взглядами начали изучать огромную
пирамиду.
«Ах да, вы же вроде говорили что нашли этот артефакт в какой то
заброшенной гробнице. Должно быть, вам интересны всякие
древности…»
Хоть Акира и говорил спокойно, констатируя то, что услышал
ранее, однако в его голосе проскальзывали еле уловимые нотки
насмешки, означающие, мол: *Одного раза вам было недостаточно, и
лишившись тел, хотите попробовать еще раз?*
Молодому господину пришлось достаточно натерпеться из-за
поучительных бесед с призраками, где они всячески критиковали его
желание побыстрее напороться на чужой клинок, но вот и настал
момент возвращать старые долги. Конечно же, мастерам
специализирующимся на пути Лжи не составило труда, определить какой
подтекст несет речь их ученика, поэтому они тут же замолчали,
сделав вид, что их совершенно не интересует эта древняя постройка с
необычной формой и множеством загадок внутри, которые наверняка
окажутся очень интересными.
— Мне нужно это.
Пожирательница протянула Акире кусок отбитой кожи, на котором
был изображен обыкновенный кинжал, из особенностей имеющий разве
что костяную текстуру. Но молодой господин не собирался просто
молча уйти и покорно выполнить поручение странной девушки. Он желал
разразиться назидательной речью, о величине глупости, которая
сокрыта в теле разумного, решившего в одиночку отправиться в
заброшенную гробницу джинов. Но словно предугадав настрой юноши,
девушка указала на небо, где парил череп, испускающий желтоватое
свечение.
Этот череп, был запущен в воздух еще до подхода к границам
пустыни, и служил своего рода ограждающим артефактом,
предотвращающим обнаружение незваных гостей очень неприветливыми
джинами, которым наверняка бы не понравилось вторжение двоих
неизвестных.
— Как только заберешь Зул-Ак’нур, джины об этом тут же узнают,
поэтому тебе нужно будет поспешить на обратном пути…
Молодой господин не боялся призраков пустыни, которые хоть и
славились своей жестокостью и чрезвычайной живучестью, тем не
менее, оставались смертными, однако и встречаться с ними не рвался.
Поэтому, поняв что у одной особо наглой поглотительницы душ так же
есть своя часть обязанностей, он наконец решился.