С одной стороны — да. Неправильно, как-то. А с другой... Я ведь
умер. Пристрелили меня в проклятой Сирии, где война шла уже девятый
год. В той жизни меня больше нет — передали семье стандартную
«похоронку», организовали похороны с почетным караулом. Выплатили
деньги по случаю потери кормильца. И все.
То, что мое подсознание оказалось в
этом теле – не моя вина. Нужно эту жизнь строить правильно,
избегать ранее допущенных ошибок. К этой мысли я вообще случайно
пришел — так далеко я как-то не забегал. Ограничивался только тем,
что крайне важно выполнить свою миссию по предотвращению
техногенной катастрофы.
Уже подходя к своему дому, я заметил, что на лавочке у подъезда
кто-то сидит.
Заметив моё появление, человек встал. Его слегка шатало...
Я узнал его.
Это был Миша Пащенко...
— Ну и чего тебе здесь надо? — хмуро поинтересовался я, когда до
отморозка оставалось метров пять. Миша просто стоял и смотрел на
меня, видимо, размышляя о чем-то своем.
Определенно, Пащенко явился сюда не просто так. Честно говоря, я
даже удивился такой неожиданной встрече.
— Поговорить нужно, — наконец-то пробурчал он.
Даже с первого взгляда было видно, что Миша еще под градусом —
дикция нечеткая, да и по глазам все понятно. Выпил он, может, и
немного, но ему больше и не требовалось. Я слегка напрягся — в
таком состоянии сложно определить, с какой целью он сюда явился и
что ему вообще от меня нужно.
— Ну, говори, — спокойно ответил я, окидывая его небрежным
взглядом. — Мне не доставляет удовольствия с тобой беседовать.
— Как ты это сделал?
— Что именно? — я вскинул бровь. — До дома дошел?
— Нет, — тот рьяно качнул головой, при этом едва не потеряв
равновесие. — Савельев! Как ты стал таким?
— Меня Алексей зовут.
— Лёха... Ты же был ботаником... Зубрилой, — его речь была
нечеткой, иногда он сбивался и проглатывал окончания слов, но в
целом все было понятно. — Я же тебя в прошлом году мордой в землю
при всех, а ты... Ничего. За девку заступился, а толку-то? Все
равно получил. С позором. И теперь ты... Меня, вот как вчера? Как
ты это?
— Очень просто, — ответил я. — Я стал тем, кем хотел.
— Не пойму, что это значит?
— А то и значит. Такое дерьмо, как ты, привыкшее запугивать и
бить слабых, нужно иногда ставить на место. Я это сделал. Еще ко
мне вопросы есть? Нет? Свободен!