— Уже, государь. — тут же проговорил
Суворов.
— О чем вы? — удивился Илларион.
— Была попытка захвата одной из
канонерок, которая должна была отправится на дежурство в аэротории
Зимнего. Однако мы выявили нападавших заранее, обезвредили и
допросили. — отчеканил Мирослав. — Диверсанты оказались из
республиканцев-меньшевиков, приверженцев Гавриила. К сожалению, о
теракте бомбиста они ничего не знали, и это расслабило нас…
слишком.
— Вот как. Передайте террористов
тайной канцелярии у них есть специалисты что даже из мертвого
вытянут информацию. — приказал Петр. — Свободны.
— Как прикажете. — поклонившись
сказал Мирослав, и вышел. Вслед за ним потянулись и другие
министры, все кроме одного.
— Ваше императорское величество. —
глубоко склонившись сказал оставшийся в кабинете Илларион. — Прошу
прощения, но разве это решение разумно? Среди черни возникнут
волнения, а там и до бунтов не далеко. К тому же если вы принудили
патриарха – их поддержит церковь.
— Не поддержит, больше того, это идея
Филарета, а не моя. — хмыкнул император, рухнув в кресло. Он
прекрасно понимал в чьих интересах суетится начальник жандармов,
десять лет женат на его дочери как-никак.
— Уж не Детей господних ли это
предложение, государь? — все так же глубоко поклонившись спросил
Илларион, хотя в голосе его и прозвучали стальные нотки. — Если
так, то надо проверить. Они опасные террористы, не раз
использовавшие резонанс во вред мирным гражданам и
аристократам.
— Ну так в чем дело – проверяй. —
улыбнулся Петр Николаевич. — Только с Филаретом разговаривать сам
будешь. От своего имени.
— Я… понял, государь. — склонил
голову жандарм, и по велению руки императора удалился, оставив того
наедине с женой.
— Не думала, что ты на такое пойдешь…
— медленно проговорила Надежда, покачав головой. — Мало тебе одного
наследника?
— Ему четыре месяца. — коротко
ответил Петр. — И ты сама знаешь, как я тебя люблю и ценю.
— О, теперь то точно знаю! Так что
решил завести себе несколько блядей, да еще и в моем доме! — не
сдержавшись крикнула императрица, гневно глядя на мужа.
— В доме государевом. Не твоем. —
припечатал, словом Петр, заставив жену попятиться. — На благо
империи.
— На благо империи? Теперь ты так
оправдываться будешь? А что скажут наши соседи? Великие державы? —
Надежда подалась назад, но сдаваться не собиралась.