Мебуки, будущая мать Харуно Сакуры, училась со мной в одном
потоке, но завалила все три попытки и забила на карьеру шиноби,
забурившись в торговлю на правах младшей наследницы. У Мебуки еще
был старший брат, но он недавно погиб. Так что последнюю наследницу
теперь берегут и ищут ей хорошую партию из торгашей, чтоб этого
счастливчика можно было усыновить. В Японии, я слышал, тоже
практикуют усыновление взрослых мужиков, чтоб передать им семейный
бизнесс.
— Сестричка Акеми! — загалдели мелкие. — Сестричка Акеми, а ты
расскажешь нам сказку?
— Конечно, — по-матерински улыбнулась зеленоглазая девочка и
увела непосед в сторону площади.
Оглядевшись по сторонам, я призвал Булла и отправил его за
детьми.
— Булл, — пес оглянулся, — только не долго. Я скоро ухожу.
Булл чинно кивнул и потрусил через кусты с жутким треском. А я
улыбнулся, ведь так шумно он вел себя только тут.
Перепиленная дверь стала лавочками в беседке около ручья,
который мы случайно тут отрыли.
— Ну вот, теперь сиденья не должны намокать во время дождя!
Хотя на Деревню уже спускался вечер, я позволил себе остаться
тут чуть дольше и вздремнуть часик.
Такого чувства покоя я не испытывал больше нигде. Даже дома у
Минато-сенсея приходилось скрывать привычки обычного человека, без
способностей.
Проснулся я гораздо раньше, потому, что кто-то тронул мои
волосы, которые прикрывали глаз. А между тем, снилось мне что-то
настолько интересное, что проснувшись, вместо нападения на
потревожившего меня, я замер пытаясь поймать рассыпающиеся
образы.
— Микк-кун, прости, пожалуйста, я не знала. Я только посмотреть
хотела… Микк?
— Помолчи, одну минуту, — выставил я руку, — минуту!
Пойманные воспоминания рассказали не слишком много, но и не
мало. Я узнал имя. Свое прошлое имя. Так хотелось попробовать его
произнести, но рядом была Акеми.
— Я в норме. Ты что-то хотела, Акеми-чан?
Та заволновалась, сказала "Нет", но закивала.
— Было очень больно? — робко указала она на мой левый глаз.
— А, это? — прилизал пряди обратно, — Да.
— Микк-кун, как это случилось?
Поначалу я хотел сказать полуправду, но поняв, что мне слишком
лениво подменять все детали, тупо солгал: — Когда родителей
убили... — нарочно замолк и наклонил голову, будто мне дальше об
этом больно говорить.
Девочка тут же принялась извиняться и просить прощения, чуть не
плача.