— А у Джирайи с Цунаде — не меркантильные отношения! Она ему от
чистого сердца в табло прописывает. Любя, так сказать! Ну да, да!
Бьет, значит - любит! Мазохист хренов!
Когда каменный столб ломался, я поднимал из земли новый, снова
выбивая из колонны спрессованной почвы куски. Кулаки светились
белой чакрой и едва слышно потрескивали от элемента молнии, который
и находился в ее основе.
Все еще злой, хоть и вымотанный, я пошел на горячие источники
расслабиться и посидеть в тишине, так как в онсенах было не принято
громко говорить и докапываться до товарищей по луже.
Запах тухлых яиц, который шел от воды, без труда отфильтровывала
печать в маске, я ее специально отрегулировал на игнорирование этой
вони.
Казалось бы, просто надо взять и поговорить с Акеми, но что-то
не давало. Может мне просто не хотелось решать эту проблему? Или я
боялся узнать, что яблоко от яблони не далеко упало?
Зло дернув щекой, начал вслушиваться в окружающие меня голоса,
чтобы не слышать свой внутренний, который раз за разом возвращался
к проблеме.
— Газель, ты совсем дурная! — тихо рассмеялся девичий голос. —
Мужчины обязаны нас, женщин, носить на руках и выполнять все наши
прихоти по щелчку пальцев.
— Это не мужчины, а тряпки! Сами вы дурные, не называйте
позывных!
— Оу, прекрасная Кумико* сердится на нас, просим нас простить, о
великая!
Заинтересовавшись, я обернулся, чтобы удостовериться, что на
мужской стороне нахожусь в гордом одиночестве. Пока девушки
препирались, я подкрался к забору и не смог найти ни одной удобной
щели.
— Разве что, — пробормотал одними губами, стаскивая повязку.
Шаринган, словно в замедленной съемке, запечатлел как девушка,
вышедшая из бассейна распустила волосы. Спереди она держала
маленькое полотенце, почти ничего не прикрывающее, а сзади, словно
плащ, ее спину закрыли сине-фиолетовые волосы, достающие почти до
середины бедра.
Обернувшись к подругам, она продемонстрировала татуировку АНБУ,
багровеющую на плече, а затем откинула густую прядь волос с лица и
взглянула в сторону забора, опасно сузив бирюзовые глаза.
Бесшумно шуганувшись в сторону душевых, перевел дыхание под
ледяным душем.
— Слюни-то подбери, — выплюнул воду попавшую в рот, — с одной бы
разобраться, а не вторую искать, гарем, блин, собирать.
Уже собравшись уходить, я замер у дверей, когда услышал голоса:
— Ты представляешь, за нами какой-то Учиха наблюдал!