Пятое - преобразовывать раздражение в сарказм.
Кисть с чернилами отставил в сторону, чтобы полюбоваться на
проделанную работу со стороны. Столбцы иероглифов кое-где еще
блестели свежей краской, но растекаться уже было нечему.
Еще раз прочитав писанину, разгладил сухую бумагу и
ехидно-ехидно похихикал.
— Какаши, ты меня пугаешь, — Паккун спрятался от меня между
подушек, пугливо таращился из своего укрытия круглыми, как блюдца
глазами.
— Помнишь, меня хотели растормошить? Получите, распишитесь!
У бедного мопса аж шерсть на загривке вздыбилась.
— Да ты не бойся, я ж не живодер, а всего лишь бедный и
несчастный мизантроп.
Получившуюся "композицию" я за завтраком показал сенсею и его
жене, а они без вопросов покивали, мол, дело твое, запрещать не
будем.
— Хорошо, — оскалился я и подхватив Паккуна под мышку пошел в
прихожую.
— Ты куда? А работа?!
— У меня выходной!
— Какой такой выходной?!
— Внезапный выходной! — сделал страшные глаза.
Похихикав, Кушина легонько пихнула мужа: — Он дурачится. В
первые за... — задумалась.
— Да он вообще таких фортелей не выкидывал! Какаши, вернись!
— Не-а.
И так, чем заняться в большой дерЁвне, если ты одуревший от
вседозволенности подросток? Да много чем!
Поначалу я просто носился по крышам, пугал птиц, пока не устал,
а затем решил понаблюдать за детьми гражданских, которые играли во
что-то жутко скучное за забором моей альма-матер. Не внутри, а на
дороге около.
Они с завистью смотрели на площадку для учеников Академии и не
решались туда сунуться. Я б тоже не полез ко всяким Инузука, будь я
простым человеком.
Сняв и спрятав повязку с маской, я прилизал волосы на левый глаз
и спустившись с крыши в подворотне, подошел к детям.
— Йо!
Малышня вздрогнула, а какой-то карапуз и вовсе заревел
белугой.
— А чего вы туда не пойдете играть?
Детишки сначала обиженно надулись, но поняв, что я не издеваюсь,
начали жаловаться. Их как прорвало. Оказалось, они на эту площадку
не первый год облизываются, но их оттуда гоняют. Причем не только
будущие шиноби, но и учителя. Насколько я запомнил, кроме двора
Академии площадок больше нигде и не было.
Наивный конохский парень, считал, что гражданские с шиноби сами
по себе не дружат. А тут разделение с пеленок.
— Несправедливо, — почесал я в затылке.
— Ага! — многоголосым хором ответила детвора.