– А вот он! – засмеялся ярыжка, показывая зажатые в кулак алтыны.
– Братцы, ограбил он нас!.. – закричал тот, – пока дрались, он денежки уволок. Мои алтыны! Держи!
Но уже было поздно: ярыжка скользнул за дверь и мчался по двору так, что его подошвы хлопали, словно лошадиные копыта.
– Ну, подожди, окаянный, я тебя сцапаю! – прохрипел ограбленный.
– А ты подерись еще малость!
Не ходи кума на мост,
Там провалишься, —
раздалась пьяная песнь скоморохов, и они пустились в пляс.
Одна из женщин затопталась на месте, махая платком, сорванным с головы.
– Люблю! Отхватывай, Аленка! – закричал захмелевший молодой стрелец.
В это время Эхе заметил кривого рыжего и его товарища. Они пили и о чем‑то спорили. Эхе перешел на другое место и сел подле них, все думая услыхать имя хорошенького мальчика.
– Волчья сыть! Пять рублей кожею дал, – сказал рыжий.
– Себе и бери ее, а нам серебро отдай, – ответил раскосый.
– Нет, брать все пополам. Кожу пропьем, а эти разделим. Эй, Аленка! – закричал рыжий.
К нему подбежала толстая женщина.
– Пить будем! Тащи красоулю!
– Важно, ой, важно! – вскрикивал купчик, глядя на пляшущих скоморохов, и, вдруг взвизгнув, сам пустился притоптывать.
Я в кусточки пошла,
Добра молодца нашла!
Стены затряслись от топота ног.
– Вот как у нас, немчин! – кричал купчик отплясывая, – умеешь так?.. Уф! – И он упал на лавку, вытирая грязной рукою вспотевший лоб. – Будет плясать! – сказал он, – пить станем. Всех пою! – Молчаливый до времени, он стал теперь амфитрионом {То есть предводителем.} и, разливая всем по кружкам водку, заговорил с каждым. – Пирование теперь у нас будет… Эх!
– Закурим! – отозвался угрюмый подьячий.
– Чай, и вы за тем сюда пришли? – спросил Михеич скоморохов.
– Вестимо, за тем же, – ответил раскосый – товарищ рыжего, – теперь, говорят, на площадь‑то мед, пиво выкатят, на три дня гулянка!
– Слышь, из тюрем выпустят!
– Всем ярыжкам награда будет!
– Ну?
– Кому плетью, кому просто тычком!
Все засмеялись.
– Что же будет завтра? – спросил начинавший хмелеть Эхе.
– Ах, ты, немчин, немчин! – с укором сказал купчик, – завтра наш царь – батюшка своего батюшку встретит. Из полона вызволил его, от ляхов поганых {Филарет (до пострижения – Федор) Никитич Романов в сане митрополита ростовского был отправлен под Смоленск вместе с другими послами к польскому королю Сигизмунду просить сына его на всероссийский престол с тем, чтобы он принял православие; но Сигизмунд, раздраженный этой просьбой, отправил его в плен в Польшу, где он и пробыл девять лет. (Примеч. авт.)}!