Сухой и черствый старик, своими придирками загнавший в гроб жену, Федулов смотрел на все в жизни с практической точки зрения, даже свою дочь считая ни чем иным, как ходовым товаром, и, когда подвернулся ей такой жених, как Семен Брыков, он был очень доволен, что его расчет так ловко соединился с дочерней любовью.
Маша же была вся в мать: робкая и мечтательная, совершенно чуждая житейских расчетов, она, полюбив Брыкова, даже мгновения не думала о его богатствах.
В этот злополучный вечер Сергей Ипполитович сидел под окошком с трубкой в зубах, Маша же у стола старательно вышивала бисерный кошелек для своего жениха, и они вполголоса вели беседу, вернее, разговаривая каждый с самим собой, нежели с другим, – такой способ мирного собеседования установился у них с давних пор.
– Завтра непременно приехать должен, – сказала Маша, – от царского смотра его Господь уберег, а то бы, может, и нынче здесь был.
– Где молодому человеку хозяйство вести! – воскликнул старик. – Старосты, поди, как его грабят. Я ему вместо управителя буду теперь.
– В мае плохо, говорят, венчаться. Весь век маяться будешь. Вот кабы в конце апреля успеть!..
– Дом этот в наймы отдам, а сам в это самое Брыково и перееду. Ну их к Богу, кляузы эти!..
В это время у палисадника послышался конский топот.
– Никак к нам! – сказал старик.
– Он! – воскликнула Маша и легче серны выскочила из комнаты.
Она сбежала с крыльца и с криком» Сеня» побежала к калитке, где торопливо привязывал рвоего коня офицер. Но, добежав до калитки, Маша снова вскрикнула не то в испуге, не то в разочаровании.
Дмитрий Брыков злобно усмехнулся, увидев ее смущенное лицо, и, грубо взяв ее руку, сказал с горькой усмешкой.
– Думали – Сеня, ан – Митя!.. Ну, что же!.. Ведь все же Брыков пожаловал.
– Вы от Семена Павловича? – быстро спросила его Маша. – Когда он будет?
– Сам от себя я, – ответил Брыков, – а когда он будет, не знаю. Может, и не будет вовсе! – И он засмеялся.
– Как не будет? Почему? – тревожно спросила Маша.
– Может, и помер!
Девушка прижала руку к сердцу и тяжело перевела дух.
– Вы – злой! – сказала она ему с укором.
Брыков засмеялся снова, а потом взглянул на нее огненным взглядом и прошептал:
– От вас зависит сделать меня добрым!
Маша ничего ему не ответила, круто отвернулась от него и вошла в комнаты.