Да, на учёбу приходилось выкраивать
время вечером, когда все по дому было готово, и давалась она мне,
прямо скажем, непросто.
Зато потом, сначала в городской
школе, а потом и поступив в мед, я удивлялся, почему мои
одногруппники оставляют всё самое сложное на потом.
Ведь гораздо практичней сначала
выполнить трудные задачи, чем, дотянув до последнего, мучительно
зубрить материал в ночь перед зачетом!
Наверно благодаря этой привычке, а
также благодаря врожденному упрямству, я и подходил к выпуску из
меда с красным дипломом.
Береги честь смолоду…
В памяти всплыли слова Денебери, и я
почувствовал, как внутри меня поднимается какой-то подростковый
протест.
Меня, вообще, хоть кто-то спросил –
хочу ли я в их чертов род некромантов?
Нет. Нет! Зато, не успев принять меня
в род, некромант принялся раздавать советы и делиться
«многовековой» мудростью!
Я ещё раз вздохнул и зло посмотрел на
шрам.
Хочу я того или нет, но надо. Чтобы
представлять границы своих возможностей, я должен раз и навсегда
разобраться со своим шрамом.
Сконцентрировавшись на вписанном в
круг кресте, я мысленно потянулся к Денебери, присутствие которого,
хоть и не ощущал, но точно знал, что он находится где-то рядом.
Несколько секунд ничего не
происходило, а затем шрам запульсировал острой болью.
Состояние спокойствия сменилось
дыханием Смерти, а шрам запульсировал еще сильней и поплыл,
превращаясь в… череп.
«Да неужели… — виски закололо тупой
болью, и я услышал уже такой знакомый и такой ненавистный голос
некроманта. — Не прошло и года. Сам догадался или подсказал
кто?»
— Смешно, — поморщился я, усилием
воли пытаясь изменить свой шрам.
Или уже не шрам, а… татуировку?
«Никакая это не татуировка, — устало
вздохнул Денебери. — Это печать».
— Да хоть родимое пятно, — проворчал
я, злясь, что шрам никак не желает меняться.
«Любая печать – это и есть родимое
пятно, — в словах некроманта так и сквозили сомнения в моих
умственных возможностях. — И да, Александр. Тот живчик прав. Дуэли
тебе не избежать».
О нет, я даже знаю, что он сейчас
скажет!
«И только попробуй проиграть. Если ты
уронишь честь рода Денебери, та боль покажется тебе
блаженством».
— Лучше не лезь в мою жизнь, —
нахмурился я, — плевать я хотел на твой род.
«В этот раз я тебя прощаю, —
великодушно заявил некромант, — поскольку в тебе говорит твоя
врожденная тупость. Ты можешь говорить всё, что угодно, но глубоко
внутри ты знаешь, что я прав».