— Решай!
Усатый скривился, будто откусил лимон, и выдавил
из себя:
— Пусть остается Сол.
— Поздно! — осклабился Коган. — Все,
я пошел!
— Нет, не поздно, — заявил я. Спровоцировать
войну банд? Да еще перед выборами мэра? Вот уж даром
не надо!
— Это мое дело! — возразил Коган.
— Стоило подумать об этом прежде, чем звать меня.
Нет?
— Но...
— Хватит! — отрезал я и повернулся
к усатому. — Говори, кто и когда должен вломиться
в казино. Только учти — если их перехватят заранее,
предъявят разве что обвинение в хранении оружия. Иначе сядут
надолго. И это в лучшем случае — штурмовой дивизион
обычно сначала стреляет, а уже потом просит бросить оружие
и выходить с поднятыми руками.
— Подъедут перед самым закрытием. Фургон прачечной
«Росинка».
— Ну, вы тут пообщайтесь пока, а мне пора. Увидимся,
Сол.
И, прикоснувшись пальцами к полам шляпы, я отправился
на парковку. Там остановился перед шикарным автомобилем
подручных Саливана, достал нож и с силой засадил его
в покрышку. Раздался едва слышный хлопок, зашумел выходящий
из проткнутой камеры воздух, и машина слегка завалилась
набок. Немного поколебавшись, я все же перешел
к родстеру Когана и повторил эту нехитрую процедуру
и с ним.
Не то чтобы я совсем уж не доверял Солу,
просто в таких делах лучше немного перестраховаться. Загорится
ему поднять авторитет, собственными силами решив проблему,
и что — трупы с улиц потом убирать? Вот
уж не надо такого счастья...
Когда я забрался на заднее сиденье патрульной машины,
на меня никто и не взглянул. Ни инспектор
Крамер, ни парнишка за рулем, ни даже потеснившийся
сержант Фольг.
Долговязый сержант отрешенно откинулся на спинку сиденья; его
макушка почти упиралась в потолок, а снятая с головы
фуражка лежала на коленях поверх штуцера, направленного
стволами в противоположную дверь. Обычно при взгляде
на него люди сначала ловили себя на мысли: «С этим
парнем что-то не так» — и только потом обращали
внимание на неприятно-серый оттенок кожи и неестественную
для живого человека неподвижность.
И действительно — Фольг не был «живым» в полном
понимании этого слова; он был тронутым. Поразившая сержанта
в давней перестрелке сущность не убила его, а лишь
слегка изменила; вероятность такого исхода не превышала одного
шанса на тысячу, но Фольг оказался счастливчиком. Правда,
везение его скорее заключалось не в том, что
он избежал поездки в крематорий, а в том, что
сохранил прежнюю работу. И вот уже за это ему следовало
благодарить не слепую усмешку судьбы, а инспектора
Крамера.