Я ответил на рукопожатие и небрежно ответил:
— Просто по старой памяти помогал инспектору
Крамеру.
— А господин бывший заместитель прокурора здесь тоже
по старой памяти оказался? — уставился на меня
Кай.
— Мне понадобилось прояснить один юридический вопрос,
а он знает законы как никто другой.
— Даже так? — Дворкин шмыгнул длинным крупным носом,
оглянулся на отъехавший от ограды автомобиль
и покачал головой. — Знаешь, Виктор, одна птичка принесла
мне на хвосте, что Готвальду-младшему предъявлено обвинение
в убийстве. Учитывая появление на месте преступления
столь влиятельных фигур, может получиться отличная история для
вечернего выпуска. Не находишь?
— Дерзай, — усмехнулся я. — Будет забавно
узнать от Анны подробности завтрашней планерки. Говорят, ваш
босс терпеть не может приносить извинения за публикацию
непроверенных фактов. Слышал, он хранит клюшки для гольфа
у себя в кабинете; лично я бы на твоем месте
заранее ушел на больничный.
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
— Я знаю массу таких вещей. Например, чему равен корень
кубический из пятисот двенадцати.
— Встретимся в четыре в «Принципе», тогда придержу
материал.
Я смерил Дворкина с головы до ног полным
превосходства взглядом и махнул рукой:
— Черт с тобой, договорились. Но предварительно
позвони мне в управление.
— У вас есть другой подозреваемый?
— Увидимся, — рассмеялся я и зашагал
к инспектору Крамеру, уже распахнувшему дверцу полицейского
автомобиля.
— Восемь! — вдруг крикнул мне вдогонку Кай.
— Что?!
— Кубический корень из пятисот двенадцати — это
восемь!
— Кто бы мог подумать, — фыркнул я и,
забравшись на заднее сиденье, устроился рядом с Петром.
— А где Вилард?
— В отдельной машине поедет, — пояснил инспектор и попросил
водителя: — Артур, трогай.
Утро не задалось, день выдался ему под стать.
Вилард оказался крепким орешком и заставил нас попотеть. Он,
будто захватившая блесну щука, то уходил на глубину,
рассчитывая укрыться среди коряг, то кидался из стороны
в сторону в надежде порвать леску.
Короче говоря — то разыгрывал возмущение
и отмалчивался, не желая отвечать на неудобные
вопросы, то вешал нам на уши откровенную лапшу.
И жену-то он не убивал,
и о ее интрижке ничего не знал.
А слышавшие крики и ругань соседи точно что-то напутали,
поскольку он вообще никогда в жизни не ссорился
с покойной.