Жених отвёл невесту в укромное место и вволю с ней нацеловался. Затем поинтересовался:
– Откуда ты знаешь «шифр Пестеля»?
– От автора, – ответила Дина. – … Да не пугайся. Я в своём уме. Шифр создан не покойным декабристом, а… твоей будущей тёщей!
А теперь перенесёмся на три десятилетия назад в уже далёкий 1970 год. В полупустом ленинградском трамвае ехала невысокая худенькая девочка семитской наружности. Впереди неё читал книгу симпатичный молодой человек – по виду тоже не из славян.
На одной из остановок в вагон вошёл высокий русоволосый парень с неодухотворённой физиономией шалопая и бабника.
– Кого я вижу! Липуха! – радостно закричал он.
Затем стукнул читателя книги по плечу и уселся рядом.
– Здравствуй, Коля, – без буйной радости отозвался интеллигент.
– Что за дребедень читаешь?
– Анну Ахматову.
– Уж не ту ли, у которой мужа «шлёпнули» за то, что «контра»?!
– Николай Гумилёв не участвовал в заговоре, но знал о нём и не доложил. За что и поплатился… А как бы ты поступил на его месте?
– Ну… это… застрелился бы… А ещё лучше «случайно» угодил бы под машину.
– Пожалуй, это выход… – задумчиво проговорил читатель Ахматовой.
Тёзка Гумилёва стал «нести» всякую малозначительную чушь, затем спохватился:
– Ой! Липушонок! Мне же выходить!
И выскочил в уже закрывающуюся дверь.
В течение нескольких остановок «Липуха-Липушонок» так и не перевернул страницу… Да и до прихода Коли, пожалуй, тоже не перевернул. Девочка поняла, что молодой человек «вляпался» в историю вроде гумилёвской и собирается за неимением пистолета броситься под машину.
Вскоре девочке надо было выходить, но она поехала дальше, так как твёрдо решила выручить из беды случайного попутчика.
Наконец, трамвай доехал до кольца. Пассажир недовольно поморщился – он явно давно проехал свою остановку. Затем вышел из трамвая и прошёл несколько метров.
– Извините за наглую просьбу! – раздался детский голос.
Молодой человек обернулся и увидел симпатичную девочку неевропейской наружности.
«Цыганка! – подумал он. – Хоть и одета прилично.»
– Сколько? – спросил интеллигент, слегка поморщившись.
– Пять.
«Хоть совершу напоследок какое-никакое, а благодеяние!» – подумал кандидат в самоубийцы и достал пятёрку.
– Не пять рублей, – возразила юная собеседница, а столько же минут. Я прошу выслушать меня пять минут, не перебивая.