Мы пожали руки и замолчали. Сейчас найти тару для возлияния не составляет труда, а тогда это была проблема. Кто-то решал её кардинально – воровал стаканы из автоматов с газировкой на улице. Кто-то тащил их из столовок. Некоторые, как я, покупали свои собственные. Воровство мне претило. Саня тоже не тащил, что плохо лежит к себе. Потому и был у него быт неустроенный. И жена, Алка, ушла, не выдержав жизни с конструктором из тусклого НИИ, периодически срывающегося в творческие поездки или пьяные загулы. Впрочем, это из совсем другой истории. Встав перед дилеммой, как разделить бутыль и подозревая, что пить из горла он не станет, а также опасаясь, что самогон от Шария может быть крепче, чем обычно, я предложил Сане сбегать в буфет.
– Послушайте, Александр, неплохо бы сгонять к тёте Шуре и прикупить пару ингредиентов для полного натюрморта. Буратино и банку капусты. Есть деньги?
– Конечно, есть. Пётр. – Сова кивнул головой и несколько растеряно оглянулся вокруг. Я сначала подумал, он боится попасться на глаза крысам. Но потом, спустя мгновение он поступал так, как не поступил бы никто. Он, скинув куртку, постелил её на пол, аккуратно поставив гитару на свою одежду. Я хотел было сказать, что зачем такие жертвы, но он уже выбежал из туалета. Я заинтересовался, чем же таким ценным является его инструмент, что даже куртку использовал для его сохранения. Это был чехословацкий вариант двенадцатиструнной гитары, электроакустической, с самопальным встроенным немецким звукоснимателем, неплохой, но хуже оригинала. Я сел на корточки и стал осторожно тренькать струны, но поскольку она была переделана под левшу, ничего толком не добился. Пока я рассматривал инструмент, не рискуя взять его в руки, дабы не обидеть хозяина, в туалет кто-то вошёл. Я сначала думал, что это он вернулся. Не поворачивая головы спросил.
– Никого не было? Странно, обычно в одиннадцать там уже толкутся страждущие.
– А что это тут у нас?! – Голос Славки Муромова, Муромца, оглушил меня.
– Чего ты тут делаешь, да с такой бохатой и справной снедью?! От друзей-товарищей крысятничаешь?!
Кто бы другой сказало такое, получил бы в зубы, но Муромец, во-первых, был под стать своему тёзке, гигант под два метра, как раньше говорили косая сажень в плечах. А во-вторых, за всё время нашего знакомства, не припомню, чтобы, несмотря на свои размеры, Муромец кого-то обидел, пользуясь своей неприкосновенностью. Он был просто несколько удивлён, что я не нашёл кого-то и стою в туалете, как первокурсник, алча потребить всё в одно горло. Я поспешил развеять сомнения Муромца.