– Я веду его на скотобойню. Там и отдохнет, – последовал ровный ответ.
– Зачем же так жестоко? – в душе Чарли будто что-то оборвалось, а мурашки покрыли руки.
– Все вы, барышни, слишком чувствительны, – произнес мальчик. – Вам бы только попричитать на время.
– Что с ним случилось? Почему он такой? Чем болен?
– Он здоров.
Невозмутимый голос продолжил:
– Просто, в свое время, по молодости, он позвонил себя приручить. Вспахивая землю, отдал молодые годы и лучшие силы юности, что обратно уже не вернутся. Он быстро выдохся и теперь не нужен в хозяйстве. Одним словом, пожимает плоды своей жизни. Остается только продать его, ведь только от его смерти будет польза. Я получу денег. А люди – мясо и шкуру.
– Не надо так грубо с ним… о нем… – чуть слышно прошептала Чарлиз, не имея сил сказать громче от перехватившего у нее дыхания.
– Жалость – не лучшее средство спасти кого-то, не так ли? – не открывая глаз, спросил он, как показалось Чарлиз, совсем равнодушным и не детским тоном.
Она нерешительно, вопрошая, посмотрела на него.
Он нарушил тишину, видимо, решая дать пояснения:
– Для чего он сдался тебе? Его жизнь стоит не больше чьей-либо другой жизни. Я каждый день прохожу мимо ему подобных, и все они, подобно ему, так же на меня смотрят. Так почему я должен освободить его? Чем он лучше остальных? Или я должен освободить все стадо, чтобы каждый из них потерял контроль над собственной жизнью и кончил ее еще бесполезнее?
Чарлиз со вниманием и страхом слушала мальчика.
Ободранные коротенькие штанишки, чуть доходившие до колен, старая курточка с крупными заплатами… Он был очень скромно и бедно одет, совсем как сын фермера. Не поняв смысла его последних слов, поддавшись своим размышлениям, Чарли спросила:
– Обязательно нужно вести его туда?
– Обязательно. Его мать кончила так, отец. У него такая судьба. Как у всех.
Девушке было странно слышать эти слова. Они казались ей много глубже разговора о быке, являя собою недавние размышления Чарлиз о собственной судьбе и жизни, так мучившие ее. Размышления отдельно взятого, но каждого человека.
– Мальчик, – она подошла к нему ближе, – сколько монет ты возьмешь за него? Продай его мне, прошу.
– Неужели ты думаешь, что как-то отложишь его участь, откупившись от нее? Нет. Ты ошибаешься. Впрочем, знаешь это. Он все равно подохнет. Его ждет одно. А ты потеряешь свои деньги, силы и время. Так он хоть накормит и оденет людей. В противном случае время не пощадит его, кожа станет толста, а мясо жестко и горько… Чем он станет тогда? Обузой.