Двадцать лет рабства. Беларусь сегодня - страница 10

Шрифт
Интервал


ведь коммунизм уже былое
и президентов хватит нам,
и верят все в совсем другое:
скажу, парламент нужен нам.
если милиция с народом
начнет гражданскую войну,
все назовут, тебя, уродом
вменяя ВСЕ тебе в вину.
отдай! парламент пусть решает
судьбу страны, но, ты, уйди!
и вдруг узришь, что затихает
народный гнев и крик души.
ведь, ты, в народе-символ гнета,
а так же бряцанья цепи,
когда в груди кипит свобода
взывая к справедливости.
присядь… подумай на досуге.
что скажут предки нам потом,
когда народ желал жить в мире,
а ты его стегал кнутом?
и он не выдержал, сорвался,
подобно гайке и болту,
который сильно наживлялся,
после чего и рвет резьбу.
не разрывай страну на части!
позволь ей целостность сберечь!
взгляни вокруг. такие страсти
заставят кровь по трассам течь.
народ отчаялся и глупо
ему перечить. все равно
он не отступит. будет поздно
потом взывать к душе его.

Жертвенник

алтарь жестокий жертвы ждет,
чтоб кровью алчно упиваться,
а человек к нему идет,
чтобы тирану поклоняться.
и Молох ждет свой пир кровавый
в неистовстве людям грозя,
что он один божок державный
людским деяниям судья.
и вот тиран-душеубийца
пятнадцать душ глотает зевом,
но ему мало, кровопийца
еще двоих хватает с ревом.
жрецы лакейски пресмыкаясь
своему богу в дар несут
двоих ягнят и поклоняясь
своих детей в дар принесут.
сегодня в мире мараторий
на казнь людскую наложен,
но вот славянский серпентарий
диктует свой в стране закон.
и что ж? две жертвы самодура-
погибли… нации в укор!
и заметая след структура
кладет талмуды все в костер.
пройдут года и культ тирана
будет преступным наречен,
а на скамейке трибунала
будет преступник обречен.
в Гааге Нюрнбергский процесс
фашизм к повешенью призвал
и, скоро будет вновь процесс
судить полесский произвол!

Надежда

нам Бог вручил права святые,
но их похитил деспотизм,
взамен сказав слова пустые,
где лишь проформа гуманизм.
за демократию боролись
годами лучшие умы,
из ран которых кровь лилась
для реконструкции страны.
они добились прав священных
ценою множества смертей,
но они живы, подвиг их
в сердцах поэтов и друзей.
возможно ли французкий подвиг
хоть в малой степени свершить?
возможен ли когда-то миг,
где люди будут вольно жить?
не верю я в такие сказки:
о равноправии людей
в миру, живешь где по указке
нас охраняющих «зверей».
и эти псы своих кормильцев
грызут нещадно, как чужих,
в фарш разрывая плоть жильцов