Мой добрый учитель, мой строгий судья
Унес свой огонь в хрусталь января,
Распятый при жизни он остался собой,
Совести рыцарь, гонимый толпой.
Избранник судьбы, он отдал себя боли,
Он выполнил долг тем, что просто не лгал,
И взял от жизни горбушку и соли,
Хранил, сколько мог, а потом все раздал.
Ученый, поэт, не к месту пришедший,
Разбился о злобу обычных людей,
Но если б сто лет назад он явился,
Он стал бы учителем их же детей.
Он шел к своей смерти, он видел ее,
Он знал этот день, как имя свое,
Сказав мне, что корни не могут держать,
Когда будет снята вторая печать.
Все вышло, как вышло, осталась печаль,
Поземкой бегущая в грустную даль,
Зачатая жизнью, обвенчана сном,
К нам мудрость вернется с погостным крестом.
А смерть – это только начало пути
Из вечности вечность, от плоти земли.
Он верил и знал, и делал, что мог,
И тут его мудрость, а с ним – его Бог.
Мой добрый учитель, мой строгий судья,
Унес свой огонь в хрусталь января,
Сказал мне «ищи» и оставил мне свет…
на вечный вопрос, не сказав свой ответ.
Он тихо ушел, не прощаясь с Миром,
Храни его, Бог, и прими его с миром.
май, 1992 г.