Хотел эдаким бодрячком отчеканить свои «атрибуты», да не тут-то было! Получилось что-то вроде:
– Ээээкхе-кхе-кхееее!..
В таких случаях я всегда вспоминаю одного покойного профессора. Любил он, бывало, поднять меня на рассвете: «Чтой-то у вас голосишка такой хриплый? Простыли? Ах, я вас разбудил? Такой молодой и так долго спите?! Так всё на свете проспите…» – и т. д. и т. п. Ехидный был старикан. Крепкой крестьянской закалки. Дипломная страда совпадала у него с дачной, ну и вы понимаете. Он даже защиту мою проигнорировал – поспела виктория или как её там. Но я не роптал. Чем меньше научрук лезет в дела дипломника – тем лучше. Если б он ещё не был таким упёртым и не пытался привить мне здоровые сельские привычки, я б души в нём не чаял.
Но этот, звукофонный, был из другого теста. Не нужны были ему мои атрибуты – он отлично знал их и сам. Очень вежливо, стараясь как можно чётче отделять одну букву от другой, он уточнил: действительно ли я – Анатолий Витальевич Храмов, доктор медицинских наук, психотерапевт категории 12-б?
Да, всё правильно.
Могу ли я прямо сейчас уделить ему несколько минут?
Да, конечно, я мог. Тем более что успел обсохнуть уже и без полотенца. Совсем потеплев, голос в трубке сообщил, что меня «беспокоят» из Института Безопасности России. Да-да, я правильно расслышал – ИБР, И-Б-Р:
– Знаете такую контору?
Да уж знаю поди. Хотя предпочёл бы не знать. Особенно сейчас, когда меня предупредили, что разговаривать со мной будет сам Игорь Игоревич Кострецкий:
– Думаю, это имя вы слышали не раз.
Слышал. Это уж точно. Весьма тонко и остроумно подмечено. Тут мой ласковый интервьюер попросил меня «обождать две-три минуты» – и врубил романтический джаз, позволив прокашливаться в своё удовольствие хоть до пионерской звонкости.
Честно скажу вам, ребята – я охренел.
Для ясности. Я – серьёзный учёный, имею научные звания и правительственные награды. Широко известен в узких кругах и т. д. Но вот именно – в узких. К числу корифеев не принадлежу. Не делал и сенсаций. Среди моих работ нет ни одной, что как-то выстрелила бы, прогремела смелой идеей или подачей. Тихо-мирно разрабатываю одну не слишком популярную тему: «Осознание бессмертия души в лечении депрессий и других психогенных расстройств». И то больше для удовольствия. Я не особо одарён и даже не очень усидчив. На меня работает только мой возраст, давший мне время понемногу, не торопясь, добиться всего, что тешит моё научное тщеславие. Спасибо предкам, что оставили мне в наследство крепкое здоровье, а то я, чего доброго, и не состоялся бы.