И Алюсик с Томасом, захватив сбереженный с вечера огурец, отправились в обход Вадика. Когда они, похрустывая огурцом, внезапно вышли ему навстречу, Вадюка уже несколько отчаялся найти огурцовые заросли.
– Да ты что! – сказали Алюсик с Томасом. – Вон там, у речки, чуть поправее.
– Та, – добавил педантичный Томас. – Огурцы люпят флашные места.
В это время очень удачно подъехал колхозный грузовик и стал как раз у речки – чуть поправее. Из него повылезали мужики. Зачем они приехали и повылезали, никто так никогда и не узнал.
– Только ты поосторожнее, – предупредили Алюсик с Томасом. – А то мужики ругаться будут.
– Почему ругаться?
– Ну, они считают, что это их огурцы.
– В лесу огурцы общие! – сказал Вадюка и пошел на добычу.
Алюсик с Томасом издали наблюдали за его перемещениями, сожалея, что не слышно, о чем там переговаривается Вадюка с потрясенными мужиками, которые в результате переговоров как-то очень быстро позабирались обратно в грузовик и стремительно уехали.
– Ну как?
– Странные они какие-то! И разговаривают как-то странно!
– Наферно, огурцами телиться не хотели!
С тех пор Вадюка каждое утро упорно ходил в лес. Экспедиция наслаждалась зрелищем, уминая огурцы, которые кто-нибудь все время подвозил из города. В городе в этом году огурцов было навалом. На камералке сидел сам Кравцов, проклиная камералку, огурцы, Вадюку и собственную инициативу. Статью он так и не дописал.
– Послушайте, – спрашивал он порой Алюсика с Томасом. – А может это не мы его, а он нас разыгрывает?
– Черт его знает!
– Та нет, не мошет быть! Ватюка – он такой!
И вот она уже в пустом, заброшенном доме… Внезапно за спиной у нее раздается мужской голос. Она вздрагивает, оборачивается и летит… в объятья незнакомца.
Пенни Джордан «Лестница на седьмое небо»
– Слушай, на кого ты похожа? – спросила Крошка Ню.
– Скорее всего, на папу, а что?
– Да я не об этом! Ты собираешься к нам сегодня в гости, или нет? Я специально пригласила Вадика, а ты таким чучелом! Довольно милое, конечно, но все-таки чучело!
Углубившись в личную жизнь фритюрниц, Лизавета совершенно забыла не только о юбилее Петровича, но и о себе самой, поэтому действительно выглядела не лучшим образом. Ее хотелось постирать, погладить, причесать и накормить. И если обычно при взгляде на Лизавету как-то сама собой возникала мысль о хорошо пропеченной сдобной булочке, то сейчас этой булочке явно не хватало сахарной пудры. Изюм тоже не помешал бы!