***
Почему в детстве время не замечаешь – так много в него вмещается, столько всего успевает произойти, а впереди еще вся жизнь с радостями и огорчениями, находками и потерями, впереди жизнь, которая только начинается.
Но годы идут, бегут, мчатся в неумолимом своем беге и только сны и мечты остаются, как прежде, непознанные, несбыточные. И никто не может сказать – отчего же так, а не иначе? Почему? Мы растем, взрослеем, старимся, а мечты остаются, как были, молодыми. Они не идут на компромисс ни с жизнью, ни со смертью. Они вечны в своей молодости и борьбе, борьбе за счастье, борьбе за любовь.
Борьбе за любовь? Причем здесь борьба, если любишь? Катюша постаралась удобнее пристроить голову на жестком кресле и снова погрузилась в свои размышления о любви. Впрочем, думать можно было о чем угодно – никто не мешал, философствуй на здоровье.
Чтобы оказаться, наконец, в самолете, ей пришлось перекантоваться почти полсуток на жутко неудобной металлической лавке маленького южного аэропорта. По причине грозового ненастья они не успевали долететь до места назначения и хорошо, что хоть этот аэропорт смог принять их, беззаботно летящих в отпуск на чудный берег теплого моря. Измученные долгим ночным ожиданием, пассажиры летели спокойно – кто дремал, кто пытался что-то читать, не предпринимая никаких телодвижений в сторону ярко накрашенной стюардессы.
Небо под утро расчистилось, и Катя с удивлением заметила, как прекрасно видна земля из иллюминатора. Под ними расстилались огромные зеленые пятна, по-видимому, поля, изредка перемежающиеся более темными полосками лесов. Кто-то вдруг легко коснулся ее плеча. Слегка дернувшись от неожиданности, Катюша повернула голову.
– Как долго земля помнит нанесенные ей раны, – тихо произнес сидящий рядом пассажир, устремив грустный взгляд в сторону иллюминатора.
– Что, простите, – девушка, с удивлением разглядывала исполосованное резкими морщинами очень смуглое лицо пожилого человека.
– Позвольте представиться – Самойлов Владимир Павлович, – старик слегка наклонил голову в учтивом приветствии.
– Катерина, – машинально отозвалась Катя.
– Очень приятно, замечательное имя, – мужчина, перевел взгляд на нее.
– Видите, милая барышня, – продолжил он, – эти пятна на поверхности полей – словно, оспинами покрытая земля. Это следы от разрывов авиационных бомб. Бомбили здесь ужасно. Сколько лет прошло, как война закончилась, считай полвека, а земля до сих пор раны свои зализать до конца так и не смогла, как впрочем, и люди, – уже каким—то другим, более глухим голосом добавил он.