– Жалко! Как жалко бедняжечку Аннис! – неслось из-за двери.
– Ой не говори, соседка! Молодая была совсем, – лились
причитания.
Голоса все приближались, становились громче и отчетливей.
– А умница-то какая, всегда поможет…
– На все воля богов, соседушка. Чего теперь горевать… Померла
так померла наша дорогая Аннис.
Я икнула и зажала рот рукой. Кто помер? Это они о ком? Не обо
мне ли часом? Но меня зовут Анна, никак не Аннис.
Послышался скрежет в замочной скважине, дверь распахнулась, и на
пороге возникла грузная фигура в коричневом платье с передником.
Женщина в летах занесла ногу и хотела переступить порог, но подняла
взгляд, да так и застыла. Рот приоткрылся в немом “О”, брови взмыли
на лоб, глаза округлились…
– Эй, чего там? Чего не заходишь?
Вторая тетка с длинным тонким носом выглянула из-за плеча
подруги и сдавленно пискнула. Мы так и застыли. Тетушки – с
выражением полнейшего ужаса и потрясения на лицах, я – с набитым
ртом и булкой в руках.
– Ждравштвуйте… – произнесла, старательно пережевывая и глотая
вставший поперек горла кусок. – Спасибо за угощение.
– Батюшки! – грузная мадам картинно схватилась за сердце и
сползла на пол. Ее соседка несколько секунд хлопала глазами, потом,
решила, что в данной ситуации надо кричать. Да погромче.
– Аааа!
Я потерла ухо и поморщилась, но та все не унималась. Визжала с
переливами, будто артистка на сцене.
– Спокойно, я не умерла. Все нормально, – я выставила руки
ладонями вперед и сделала осторожный шаг. – Не кричите, пожалуйста.
И так голова раскалывается.
Визг стих, женщина закашлялась. Тут в себя пришла обморочная и,
пытаясь ослабить воротник платья, запричитала:
– Да что такое деется-то? Происки Темнейшего… злая сила… Ой,
батюшки… беги скорей, соседка, скажи мужикам, что покойница встала…
Надо сердце проткнуть прутом серебряным, а тело предать огню
скорее!
И тут я как-то даже испугалась. Проткнуть сердце? Сжечь?
Извините, но даже во сне не очень приятно умирать подобным
способом. Только кого это волнует? Выслушав наставления, соседушка
подхватила юбку и дала стрекача.
– Не тронь меня, мертвечиха! Изыди! – продолжала голосить тетка,
выползая за дверь и совсем не слушая моих заверений, что я,
вообще-то живее всех живых. Ноги и руки ее дрожали, одутловатое
тело напоминало трясущийся холодец. Каким-то чудом ей удалось
выбраться на улицу и скрыться с глаз моих.