– Которого Ян ждал, как воздуха, не желая меня убивать, ага, – саркастически продолжил Райнхард. – Не лги уж, хоть это и твоя профессия. Ты видел, что Союз обречён, и искал путь выскочить в Империю, только и всего. Я бы сказал, что Ройенталь поступил с тобой максимально вежливо, учитывая все твои заслуги передо мной. С дороги, воплощение бесчестия! Зря я не бросил тебя в толпу, прибыв впервые на Хайнессен.
Трюнихт суетливо ретировался, но тут же из пустоты раздался прежний голос:
– Отдайте Ройенталя, Ваше величество, у меня есть, что Вам предложить.
Райнхард шагнул из пещеры, увлекая за собой своего вассала.
– Я не торгуюсь. Если мне что понадобится – беру сам. Предлагайте, я подумаю, что мне захочется взять ещё. Только республиканцев мне не нужно – пусть свою демократию у вас делают.
В ответ раздался леденящий душу вой, но отчего-то сейчас он совсем не воспринимался как опасность. Зато гнев и отчаяние читались там без малейшего труда. Когда оба вышли на тропу, Райнхард улыбнулся и помахал рукой ожидавшим его Оберштайну и Лютцу, затем посмотрел на Ройенталя. Тот смотрел на него глазами преданной собаки, которая слишком долго скиталась без хозяина.
– Вот так невероять – у него и это получилось! – только и смог проговорить Лютц, покачав головой.
– Да уж, ни один император ещё не спускался за своими подданными в преисподнюю, – задумчиво произнёс Оберштайн. – Что-то не припомню я такого в истории человечества. Похоже, это ещё не все чудеса, которые нас ожидают, в таком случае.
– Действительно, впечатляет, – услышали они чей-то дребезжащий голос. – Но не очень, честно говоря.
Обернувшись на голос, они увидели старика в форме исчезнувшего навсегда Союза, который опирался на внушительную трость и с любопытством глядел на идущих по тропе друзей.
– Это ещё что за хрыч? – бесцеремонно осведомился Лютц, поигрывая винтовкой. – Наглый, как все мятежники.
– А, так это знаменитый герой драки при Мар-Адетта, – пренебрежительным тоном пояснил Оберштайн. – Он отказался сдаваться, восхваляя демократию – дескать, дружба между хозяином и слугой невозможна.
– Ага, они в верности только этот маразм и видят – явно судят по себе, рабы своей тупости, – фыркнул Лютц. – Как известно, адмирал Кирхайс был другом детства нашего Императора – или это им тоже ни о чём не говорит?