Айрин обреченно вздохнула.
– Обязательно? – спросила она недовольно.
– Да, обязательно, – отрезал Таенн.
***
Этот дом с дороги разглядеть было невозможно, потому что и его, и забор, и калитку, наглухо заплели бесчисленные плети вьюнка, который цвел крохотными белыми цветами. Таенн, чертыхаясь, кое-как ободрал вьюнки, и распахнул калитку, на которой, к большому удивлению Айрин, не оказалось ни одного замка или засова. Калитка открылась неохотно, ржаво и протяжно скрипнули петли, и калитка натужно повернулась.
– Тут что, никто не живет? – удивленно спросила девушка, ступая вслед за Таенном на плитняковую дорожку, засыпанную палой листвой.
– Почему ты так решила? – не оборачиваясь, спросил он в ответ.
– Такое запустение…
– Это не показатель. Идем. Нам сюда, – Таенн свернул с дорожки налево, и побрел через высокую траву к небольшой лужайке. – Смотри под ноги.
Вскоре трава расступилась, и Айрин поняла, что они действительно стоят посредине лужайки за домом, очень похожей на ее собственную.
– Это что такое? – растерянно спросила Айрин, делая шаг вперед.
Посреди лужайки возвышались два холмика, один повыше, другой пониже. Два симпатичных зеленых холмика, поросших то ли мхом, то ли ярко-зеленой низкой травой. Нет, пожалуй, всё-таки мхом. В их очертаниях Айрин вдруг угадала два силуэта – один оказался похож на женщину, полулежащую в скрытом травой садовом кресле, а другой – был похож на большую собаку, прилегшую рядом, у ног хозяйки.
Таенн поднял руку, и провел над лицом женщины – мох вдруг разомкнулся, и Айрин испуганно вскрикнула, потому что сейчас куда-то в небо, мимо Таенна, мимо Айрин, смотрели серые глаза. Женщина под мхом была жива, но, казалось, она вовсе не замечала их двоих, словно их не существовало вовсе. Глаза медленно закрылись, мох сомкнулся.
– Здравствуй, Янина, – прошептал Таенн. – Здравствуй, пока ты еще здесь.
– Таенн, кто это? – испуганно прошептала Айрин. – Почему она лежит так? И собака…
– Пойдем, – приказал Таенн. – Увидела ты уже достаточно. Теперь пришла пора услышать.
***
– Янина, девочка, один из самый противоречивых людей, встреченных мною на Берегу, – рассказывал Таенн. – Янина совершила нечто такое, что в один прекрасный день успокоилась… вот так. Понимаешь ли, я привел тебя сюда из-за того, что ты, как мне показалось, попробовала пойти по ее пути, точнее, поймала ощущение начала ее пути. И я решил показать тебе ее сразу, не ждать, чтобы ты не повторила ее ошибки.