Примерно то же самое происходило со мной в этот удивительный вечер.
Я ждала Его.
Мечтала о встрече.
Представляла, как будем танцевать, о чём будем говорить.
– Анька! Анюта! Ты где витаешь? В каких облаках? – Таня, смеясь, тормошила меня за руку.
– Прости, задумалась. Что-то случилось?
– Ань, побудь с нашим женихом, мне на полчаса выйти надо.
– Ладно, окей.
Зазвучала музыка, и мы с Сашкой закружились в танце.
А через минуту в зал вошли Алёша и Миша.
Я напряглась. Сердце успело сделать пару ударов и остановилось. Время остановилось тоже. Как в замедленной киноплёнке я увидела, что весёлый Лёша превращается в холодного и злого монстра.
– Саш, извини, мне идти нужно! – сбросив его руки, я отступила в сторону выхода.
– Давай провожу.
– Не надо, спасибо.
– А я всё-таки провожу. Это же к тебе пришли. Я не слепой, – Сашка галантно предложил свою руку, мы подошли к Алексею и Мишке. – Ребята, всем привет!
В ответ ни слова. Возникшую неловкость как всегда попытался сгладить коренастый весельчак Мишка-Бибер.
– О, какие люди! Кстати, у меня к тебе, Саша, дело есть. Пойдём, поговорим.
Они ушли. Мы стояли у всех на виду. Нашкодивший ребёнок Аня и гневный родитель Алексей.
– Здравствуй, Лёша!
– Привет!
– Как дела? – я пыталась наладить хоть какой-то контакт.
– Замечательно мои дела! А твои, смотрю, ещё лучше! – голос его звенел сталью.
– Зачем ты так? Это мой друг, Саша. Мы дружим и больше ничего.
– Дружат они! Я видел, как ты с ним танцуешь!
– Лёш, пойми, нам…
– Ты можешь танцевать с кем хочешь и когда хочешь, а я здесь ни при чём, – резко махнув рукой, он выбежал из зала.
Подошла Маша.
– Ань, что это было?
Слёзы подоспели так скоро, что пришлось отворачиваться к стенке и делать вид, что в глаз попала ресница. Так плохо мне ещё никогда не было. Зачем он так? Что я сделала? Ждала. Мечтала о встрече. А он, он даже не выслушал, не понял.
– Аня, вы что, поругались? – Машка осторожно дотронулась до моих плеч.
– Да! Поругались! А вам всем какое дело?! – сбросив её руки, я побежала к выходу.
Вот и всё. Закончилось, даже не начавшись. Только почему так плохо-то?