Платой за усердие учеников должен был стать конкретный и осязаемый успех, но не когда-то потом, а здесь и сейчас – в мiре сем. Потому что, как известно, «знания – свет, а незнание – чуть свет и на работу». Человек словно заключал с мiром сделку: я тебе – знания, ты мне – успех, деньги, положение в обществе. Ты – мне, я – тебе. Как на рынке. Все ясно и понятно. Никакой метафизики.
Устоять перед искушением новым просвещением было трудно. Даже А. С. Пушкин (1799—1833) восторженно писал:
О, сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг,
И случай, бог изобретатель35.
О каком «духе просвещения» пишет поэт? Судя по контексту стихотворения – это дух рационального, научного знания. Но христианство знает только один «дух просвещения» – Святого Духа, Бога любви, без которого все речи о «духе просвещения» и «духовности» – пустые разговоры.
Но были и те, кто остался верен христианскому пониманию просвещения.
Всем известны слова современника Пушкина преподобного Серафима Саровского (+1833): «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи», в другой редакции: «Радость моя, молю тебя, стяжи дух мирен, и тогда тысячи душ спасутся около тебя». В них, в краткой форме, заключено христианское понимание просвещения, цель которого – спасение, а метод – приобщение жизни Святого Духа – «стяжи дух мирен», то есть дух «свышнего мира» – Царства Небесного. Или кратко: чтобы светить другим, сначала сам исполнись света.
Тогда же, полемизируя с поклонниками «нового» светского просвещения, святитель Иннокентий Херсонский (1800—1857) писал:
«Может быть, некоторые, наполнившись сиянием от светильника наук и мудрости земной, воображают, что им уже не нужно никакого просвещения, что они знают все, что нужно, и могут спокойно оставаться со своим запасом познаний. Да выйдут таковые из своего опасного предубеждения! Доколе они не изучили Евангелия и Креста Христова, не уразумели, как должно, что вещают о человеке пророки и апостолы; дотоле, они не знают самого необходимого. Только во свете Христовом можно видеть Бога, себя и мiр в истинном их виде»36.
Одним из тех, кто первым увидел и предрек, какой бедой может обернуться для школы и общества это новое «просвещение без любви», был К. Д. Ушинский (1824—1870). Напоминая, что «современная педагогика выросла исключительно на христианской почве», Ушинский писал: