Внутри все затряслось от негодования.
Теперь окончательно сложилось ощущение, что каждый присутствующий
здесь человек отвернулся от меня, встал на сторону Эваина. Уже
начало казаться, что вчера они были заодно с Ирвис, а за
праздничным столом так и вовсе все вместе поднимали бокалы за
глупышку Айлин, которую так просто оказалось обвести вокруг пальца.
Я встала с софы, вскинула голову, собираясь достойно встретить
очередной удар судьбы.
Отец направился к выходу. Эваин же
попытался о чем-то заикнуться, но вскоре сдался, ведь даже он знал,
что слова главы дома Блаир никогда не подвергаются сомнению.
Никогда!
У самых дверей я остановилась, тяжело
вздохнула и обернулась. Они оба предали меня, сделали это
осознанно, не жалея мои чувства, растаптывая все мечты и планы на
будущее. Жестоко и беспощадно.
– Ирвис, держи. – Сестра растерялась,
но все же поймала брошенную ей ладью. – Ты забыла свою фигуру.
– Но…
– Рокировка, – натянуто улыбнулась я
ей и вышла из комнаты.
Я опустила
взгляд на пешку, лежавшую у меня на ладони, и тяжело вздохнула.
Нира довольно быстро выполнила просьбу и принесла мне ее до того,
как мы добрались до гостиной. Белая, холодная и каменная. Она
полностью отражала мое состояние. Эту фигурку обычно не жалко, она
всегда получает удары в грудь и защищает остальных, боевая единица,
которую частенько разменивают без задней мысли.
– Наар
Дэймар, светлого вам дня, – с распростертыми объятиями принял отец
незнакомца, скучающего у окна. – Рад снова видеть вас в моем
доме.
– Наар
Винс, мое почтение, – отдал он короткий поклон, словно солдат в
армии. – Позвольте представить вам наара Харвина. Он уполномочен
провести обряд.
Я чуть не
расхохоталась в голос. Мне хотелось побыть одной, дать волю всем
тем чувствам, что съедали меня изнутри. Обряд связи сейчас казался
сродни настоящей пытке, тяжелой, непереносимой и дико неприятной,
хотя с Эваином таким ни капли не являлся. Я вошла в гостиную,
учтиво поклонилась двум мужчинам, даже не глядя на них. Мне было
плевать, как они выглядят. Такие же самоуверенные негодяи, как и
все их отродье.
– Хотите
провести помолвку прямо здесь и сейчас? – воскликнул отец, не
скрывая удивления.
–
Да.
Глубокое
кресло стало моим убежищем. Я опустилась в него и устремила взор к
камину. Там не плясали язычки пламени, даже угли не лежали, все
давно выгорело и было убрано. В это время года он не использовался.
Сердце сжалось от боли. И если раньше оно только начинало
покрываться холодной каменной пленкой, то теперь этот процесс
завершился. По комнате разлетались голоса мужчин, мое же место было
с краю. Впервые! Раньше я участвовала во всем, помогала,
советовала, слушала, следовала наставлениям, возражала, убеждала,
но никогда не чувствовала себя одиноко и покинуто.
Никогда…