Тем более цинично принимать кольцо с обещанием выйти замуж, и ровно через день, придравшись к моему опозданию и каким-то письмам по электронке, достать заранее приготовленный чемодан и улететь в другой город. По билету, купленному за две недели до этого.
— Привет! — улыбнулась она, открыв дверь, и глаза Зои снова осветила та тихая радость, к которой я так привык за несколько лет нашей совместной жизни. Этот свет её глаз стал моим личным наркотиком, в былые времена мгновенно снимающим усталость и дурное настроение. — Рада, что ты пришёл.
— Только не надо этого, Зоя, — произнёс я как можно более холодным тоном. Свет в её глаз стал меркнуть, на его место пришла растерянность и страх. Именно его я увидел первым, когда мы впервые увиделись после долгой разлуки. — Я уже согласился тебе помочь и намерен довести дело до конца, но не стоит зря тратить свои артистические заготовки. На меня они больше не действуют.
— Я не играю. И вообще не умею притворяться, — удивлённо приподняла брови Зоя. Положив руку на шею, будто прижала к больному месту, она открыла дверь шире и пропустила меня внутрь. — Что за бумаги мне надо подписать?
Вот так ловко перевела разговор и сделала это таким обыденно-уставшим тоном, что даже не хотелось спорить.
— Доверенность на ведение бракоразводного процесса, и предварительный договор между тобой и фирмой. На всякий случай, это формальность. Ты сделала копию паспорта?
Так и было, но она была вправе задать ряд уточняющих вопросов, однако, знаю Зою, я не сомневался, что не станет. Она всегда была на редкость беспечной, из тех странных женщин с напрочь отсутствующим чувством самосохранения, которые доверяли чёрным буквам, напечатанным на кипенно-белых листах, заверенных печатью.
Так и вышло. Зоя прошла в комнату, сжимая в руках листы, на которые едва взглянула, и поставила размашистую подпись. Точно такую же, как в те времена, когда мы были вместе.
Собственно, это я уговорил мою странную любовь расписываться резче и витиеватее, потому как её крючок-закорючка был еле различим от английской прописной буквы «j».
Зоя видела в этом дурной знак. Мол, так начинается английское слово «jaded» — изнурённый. «Это то, чего я боюсь больше прочего, — говорила она, перебирая пальцами по гладкой поверхности стола, как будто касалась клавиш пианино. — Устать от самой себя и жизни. Не хочу каждый день чувствовать давящую серость будней».