Молчит, поганец, только глаза
сверкают злобой. Сдается мне, попади принц к нему в руки, тяжело бы
он умирал. Не стал бы Майрен его быстро убивать, сначала
удовольствие получил. Помучал бы моего приятеля барон от души,
потерзал. Не каждому ведь такая удача выпадает – отправить на тот
свет наследника престола.
Принц брезгливо глянул на предателя,
а после коротким ударом пришпилил его к земле. Тот пару раз
дернулся, что-то пробормотал, а после окончательно затих.
- Слякоть – брезгливо сказал
Вайлериус, вытер лезвие клинка платком, который после бросил на
тело врага, а следом за тем вдруг проорал – Спасибо, воины! Я
никогда не забуду этот день и эту схватку, ставшую первой на нашей
дороге к столице! Даю слово, все вы, и живые, и мертвые, навсегда
останетесь в моей памяти и памяти Запада, освобожденного от тирании
королевы Анны!
О как. Не «моей матери», не
«нынешнего правителя», а вот так, с поименованием, да еще и
упоминанием о тирании. Похоже, что семейные узы для моего приятеля
более ничего не значат.
Хотя в последний момент он все равно
даст слабину. Не будет казни или чего-то такого. Посадит он мамку в
комфортабельную башню и будет содержать на полном обеспечении.
Приближенных всех, вроде того же Брана казнит непременно, а ее нет.
Я слишком хорошо его знаю.
А еще я отлично понимаю теперь брата
Юра и покойного Витольда, которые сразу приговорили к смерти
предыдущего короля, еще на стадии замысла, задолго до того, как мы
вошли в дворец. Он живой им был совсем не нужен, так как мог стать
знаменем вот для таких же баронов, которые сейчас нам помогли. Да,
Федерик был бесполезный и неприятный, но он король. А королей, как
известно, играет свита.
Потому и Анна в этом раскладе лишняя.
Нет такой башни, из которой нельзя сбежать, особенно если найдется
куча помощников, готовых пойти на все, ради достижения данной цели.
Плюс богиня, для которой потеря Эйгена и прилежащих к нему земель,
станет крайне чувствительным ударом.
Одно плохо – Юр мне тут не помощник.
У него почти нет слабых мест, но к Анне он испытывает… Нет, не
лирические чувства, разумеется, на них он, как мне кажется, не
способен. Скорее это некая ностальгическая привязанность, корни
которой лежат в неведомых мне сценарных глубинах.
Так что тут надо поговорить с
дедушкой Хассаном, и в процессе беседы намекнуть на то, что его
будущая противница, богиня Мессмерта, после такого дела непременно
занесет пожилого ассасина в список личных врагов. Само собой этот
хитрец поймет, что я его провоцирую, но поскольку мои слова чистая
правда, то Анна будет обречена.