— Вот дубина, я же забыл тебя в холодильник поставить! — парень
хлопнул себя ладошкой по лбу. — Ой, что я несу, ты же ожил... А
если бы я тебя в холодильник сунул, то ты бы там и замерз насмерть.
Ааа! Мне же никто не поверит... Хотя как не поверит, вот же он
ты?
— Да не нервничай ты так, — сказал я и шагнул вперед. — Это морг
какой больницы?
— Вторая городская, — парень присел рядом с грохнувшейся на пол
коробкой. — Вот дубина, грим расколотил... Надежда Павловна мне
завтра все волосы повыдирает. Она его по блату достала...
Он бережно поднял расколовшуюся на две части коробку с пола. Да,
точно, театральный грим. У него пальцы даже до сих пор измазаны.
Указательный в красном, а на среднем — светло-голубой. Устраивал
старушке посмертный макияж что ли?
— А зачем грим? — спросил я.
— Что значит, зачем? — мой собеседник выпучил глаза. — Чтобы вид
был приличный. Похожий на себя при жизни. Или даже лучше. Они,
знаешь ли, всякими к нам приезжают. И с перекошенными рожами, рот
раззявлен, глаза открыты. Трупные пятна, опять же. А им скоро на
выход. Думаешь, им было бы приятно лежать перед всеми таким
некрасивым? Вот я и занимаюсь... Коробку вот из-за тебя разбил.
Может, заклеить как-нибудь можно? Знаешь, как удобно с этим гримом?
Где новую-то взять?
— Да заказать на озоне, делов-то, — сказал я. Парень похлопал
глазами, на лице его отразилось полное и абсолютное непонимание. Но
он тут же овладел собой, рассмеялся, махнул рукой жестом: «Ну да,
точно, как я сразу не догадался!»
— Кстати, а как тебя зовут? — спросил он. — Тебя без документов
привезли, так что ты пока только под номером проходишь. Но не
назвать же тебя семьсот тридцать четвертым.
— Жан, — ответил я.
— Серьезно? Жан? Прямо так в паспорте и записано? — и такой
неподдельный восторг в голосе.
— Ну да, Жан Михайлович Колокольников, — я утвердительно
кивнул.
— Шутник был твой папаня, — криво усмехнулся он. — Мне бы
такого... А я Веник. Ну, в смысле, Вениамин.
— Очень приятно, — я вежливо кивнул, но руку протягивать не
стал. Во-первых, его пальцы до сих пор были в гриме. А во вторых —
он трогал труп без перчаток! Чтобы не обдумывать эту мысль долго, я
спросил. — Вторая городская — это же рядом с Площадью Труда.
— Не, — он помотал не очень чистыми патлами. Разве им не
полагается носить головные уборы? С другой стороны, курить им тоже
должно быть запрещено... Нда. Привозят, значит, бабушку в гробу
хоронить, а от нее табачищем и алкоголем разит. Будто она перед
похоронами решила оторваться по полной. — Это на Куйбышева, за
Дунькиной рощей. Рядом с площадью Труда — третья.