- Чем Астролог и Пьяный Мастер лучше Эйдора? - вырвалось у
него.
- Скольких магов мы должны будем ему "скормить", чтобы он дошел
до их уровня? - холодно спросил Шаман.
"Что верно - то верно", - подумал Лев. За плечами вампиров
Братства сотни, если не тысячи мертвых чародеев. Но все равно ему
казалось, что Орден поступил несправедливо, так встретив успешно
выполнившего свою задачу посланца. С юношей на юг отправлялся один
из лучших рыцарей Первого Круга и погиб, а парень вернулся.
Вернулся и привел им такую необходимую силу.
Шаман был недоволен Львом. Он считал, что вампира нельзя было
отпускать. Удар смягчила новость о том, что присяга сковала
благородного южанина, который абсолютно точно является истинным
сыном Небесного Горна. Единственным паладином по эту сторону
Путаных мест.
- Он нужен мне здесь, - прошелестел Шаман.
- Кто? - не сразу понял его Лев.
- Тот паладин, - терпеливо уточнил Верховный.
Рыцарь коротко кивнул и тут же с удивлением отметил, что никак
не может вспомнить имени южанина. И даже внешность, как показалось
ему, медленно выветривалась из прежде цепкой памяти. Но его
товарища его он помнил на удивление хорошо. Высокий воин
благородных кровей. Молодой еще, с горячим сердцем.
Как же звали паладина?
- Пошлешь Хмурого Гонца, - сипло произнес Шаман.
Озадаченный Лев кивнул. Он никак не мог поверить в то, что
память его подводит. Остается надеяться, что южане путешествуют
вместе. Весточка, добравшаяся до одного, доберется тогда и до
второго. А дальше сработает Присяга!
Покинув покои Шамана, рыцарь ступил на каменные ступени и
нахмурился. Ему показалось, что с гонцом можно было бы и
повременить. Что у паладина было какое-то неотложное дело. Но Льву
так и не удалось ничего вспомнить.
Холодный ветер стеганул Ладомара противной моросью. Засвистел в
ветвях деревьев, стряхнул капли с листвы и стих так же неожиданно,
как и появился. Вдалеке тихо пророкотал гром и паладин чуть мотнул
головой, но взгляда от возникшего над тропой существа не
отвел.
Его друг, бывший король одного из южных королевств, а теперь
странствующий рыцарь, беспомощно поглядывал то на Ладомара, то на
недоброго вестника. В пяти футах над раскисшей от дождей дорогой
зависла голова мертвеца. Мокрые, седые волосы облепили облезлый
череп и с них в дорожную лужу падали крупные капли.