Научившись от других, путем подражания тому или другому, ребенок теперь пробует подвинуться далее на пути к своему самообразованию и самосовершенствованию, и в душе его возникает, сначала в самой примитивной форме, потребность эксперимента и анализа. Шум, происходящий от разрывания и комканья бумаги, сначала еще неизвестен ребенку; но вот на 5-м месяце дитя при разрывании бумаги получает новые ощущения звука и затем изо дня в день все с большей и большей настойчивостью повторяет этот опыт до тех пор, пока он не потеряет для него свежесть новизны. Терпение, замечаемое при этом занятии, особенно в возрасте 45–55 недель, объясняется удовольствием быть причиной, равно как приятным ощущением, что такое важное дело, как превращение бумаги в маленькие клочки, совершается собственными силами. Подобные занятия, совершаемые с непонятными для взрослых последовательностью и настойчивостью, как, например, бряцанье связкой ключей, открывание и закрывание ящика, вытаскивание всех предметов из него, а затем опять наполнение и вдвигание ящика в стол; собирание и ссыпание песка; перелистывание книг; переставление с места на место; расположение рядами камней, пуговиц; выливание и наливание стаканов, леек; бросание камней в воду и т. д., составляет не одно только играние, но и «экспериментирование», которое мало-помалу сознательно открывает ребенку причины и связь тех явлений, которые при этом удалось ему подметить.
Таким же примитивным способом ребенок приступает и к анализу вещей, привлекающих к себе его внимание внутренним устройством и содержанием. Так ребенку нравится какая-нибудь игрушка, с внутренним устройством которой ему хочется познакомиться. Поиграв ею на разные лады, он наконец чувствует неудержимое влечение заглянуть вовнутрь, а чтобы достигнуть этого, он решается иногда на жестокое дело – сломать игрушку. После этого ребенок долго смотрит с тяжелой грустью на разломанную игрушку, сам хорошенько не понимая, зачем он это сделал; но дело сделано, и теперь он снова пробует воссоздать игрушку, и притом все это делается в форме игры.
От анализа ребенок переходит к творчеству. Посмотрите на мальчика, едущего на палочке верхом. Какие он выделывает штуки! Ведь палку он воображает лошадью, сам себя каким-либо необычайным ездоком, – он бьет лошадь кнутом, лошадь ржет, бежит, прыгает, бьет копытом, стремится сбросить всадника, но всадник удерживается, а необузданная лошадь примерно наказывается. Посмотрите на другие игры детей. Всякая игра имеет свои особенности и правила, которым дети обыкновенно стараются подчиняться, но за всем тем нет ни одной игры такой, в которой бы дети не фантазировали по-своему. Попробуйте какую-либо игру поставить в строго определенные рамки, и вы тотчас увидите, что дети теряют в ней веселость, одушевление; она делается им скучной, как обязательный урок. Наоборот, самая развеселая, самая оживленная игра та, в которой дети больше прикладывают своего воображения, творчества и самодеятельности.