Тщательно поправив кепи, Иван вышел в коридор. Автоматчики
дружно пристроились в арьергард. Унтершарфюрер попытался возглавить
процессию, но из-за узкого коридора не смог протиснуться и уныло
поплелся сзади. Впрочем, на лестнице он резво обогнал всех и гордо
потопал впереди.
Фрау Бюзенбаум в своем закутке сразу прикинулась ветошью, но
Ваня мстительно подошел к ней, положил ключ на стойку и громко
сказал:
- Я скоро вернусь, моя сладкая курочка!
Анна побелела как мел и чуть не грохнулась в обморок.
«Так тебе и надо, сука!» – злорадно прокомментировал про себя
Ваня.
- Прошу, унтер-офицер... – унтершарфюрер открыл заднюю дверцу
мощного Хорьха с закрытой кабиной.
По бокам Вани уселись автоматчики, унтер занял переднее
пассажирское сиденье.
Окна были закрыты шторками, поэтому Иван не видел, куда его
везут, но на всякий случай занялся слепым хронометражем
маршрута.
Ехали недолго, уже через пятнадцать минут машина остановилась во
внутреннем дворе большого монументального здания. Что это за здание
Ваня не понял, но по обилию людей с рунами SS на петлицах
сообразил, что оно принадлежит какому-то подразделению СС.
Унтершарфюрер молча показал направление и двинул вперед.
В полуподвальном помещении эсэсовец открыл дверь пустой комнаты
без окон, очень похожей на помещение для допросов, забрал все
документы Ивана и приказал ждать.
Судя по стуку подков на сапогах, автоматчики заняли пост за
дверью.
Стул оказался дико неудобным, но такие мелочи Ивана уже давно не
смущали.
«Ну что же, подождем... – вяло подумал он. – Значит все-таки
проделки Вилли. Вот же черт. Очень некстати. Скорее всего, меня
сейчас будут вербовать на какую-то спецоперацию, но по заданию
Центра я должен мирно жить в Гамбурге и ждать приказа. А я даже
туда еще не добрался. И если соглашусь, возможно даже не доберусь.
Так... знание английского явно подразумевают, что меня собираются
использовать не на восточном фронте. А принадлежность Вилли к
головорезам из пятисотого парашютно-десантного батальона прямо
намекает, что это будет диверсионная операция, причем не на
Восточном фронте, а в отношении союзников. С одной стороны – очень
привлекательно; если проявлю себя, есть шанс продвинуться поближе к
интересным фигурам Рейха. Если не ошибаюсь, батальон курирует Отто
Скорцени, а это фигура интересней не бывает. С другой стороны, меня
могут банально хлопнуть и начну я опять с самого начала. И с
третьей – подобный выбрык – прямое нарушение приказа Центра. Надо
оно мне? Попробовать отказаться? Я комиссован из армии, заставить
меня не могут...»