Хранитель тайн - страница 2

Шрифт
Интервал


Еще один сувенир прошлого века – на этот раз бразильский – маленькая, изящная пепельница с узором из крыльев бабочек.

А вот сувенир позднего, уже послевоенного времени: металлический стержень с расширяющимся концом и небольшим углублением в нем. Его привез из Северной Кореи знакомый переводчик.

– Что это? – полюбопытствовал Горелов.

– Ложка, – ответил переводчик.

– Но ведь ею же ничего нельзя зачерпнуть!

– Когда им есть, что есть, они едят такими ложками, – веско пояснил переводчик.

Рядом с ложкой на столе лежит красивый камушек – память о посещении Гореловым знаменитого Лох-Несского озера в Шотландии, где, по поверьям, обитает чудовище. Как все просвещенные люди, Горелов не верит в чудеса, но камушек с озера все-таки на счастье прихватил.

Отец

На письменном столе у Горелова среди прочих, милых его сердцу предметов, неизменно красуется рамочка с забавной виньеткой в стиле арнуво, куда вставлена фотография только что поженившихся в четырнадцатом году родителей – любительский снимок на скамейке в Адлере: молодой супруг с модной тростью в руке и юная выпускница гимназии, вспорхнувшая на спинку скамьи.

Начавшаяся война помешала молодым совершить свадебное путешествие за границу. Платон Ермолаевич Горелов преподавал в то время словесность в гимназии, и война прошла от него стороной. Как-то так случалось и в дальнейшей жизни Платона Ермолаевича, что катаклизмы, сотрясавшие общество, его миновали. Во время Отечественной войны он был уже маститым профессором и вместе с академическим Институтом филологии благополучно отбыл в места, далекие от боевых действий. Его единственный сын Андрей, ушедший на фронт добровольцем, вернулся домой живым.

Когда в пятидесятом году на языковедов обрушилась кампания против лингвистической теории Марра, которому вменяли в вину извращение и вульгаризацию марксизма, Платон Ермолаевич трудился над большим словарем устойчивых оборотов речи в русском языке, что позволило ему миновать опасные рифы кампании и избежать ее неприятных последствий.

В повседневной жизни Платону Ермолаевичу также была свойственна отстраненность от людей и событий. Обычно он высказывал свои суждения в мягкой, полувопросительной манере, не пытаясь склонить на свою сторону собеседника, и производил впечатление внутренне не уверенного в себе человека. В действительности же Платон Ермолаевич придерживался твердых убеждений и правил, от которых никогда не отступал. Он всю жизнь занимался любимым делом и преуспел на этом пути. Его труды в области русской лексики были общепризнанны, научная репутация безупречна. Он мог бы достигнуть еще больших высот, например стать академиком, но был лишен честолюбия и старался держаться подальше от всякой публичности.