Иногда, когда двое гуляющих встречались у «пограничного столба», они негромко перекидывались парой слов, не забывая постреливать по сторонам короткими, но острыми и цепкими взглядами. Не потому, что опасались каких-то невидимых, но злобных врагов. Молодые – и не очень – люди работали.
Вот возле одного из гуляющих остановилась автомашина – вполне приличная для здешних мест праворукая иномарка. Притерлась к обочине как раз на протяжении занимаемого тем пятиметрового отрезка. Не спеша, с чувством собственного достоинства, «гуляющий» подошел к водительской дверце, склонился к ней…
Его коллеги замерли на месте, с откровенным интересом наблюдая за тем, как будут разворачиваться события. Между тем водитель иномарки и подошедший к ней молодой человек обменялись несколькими фразами. После чего водитель показал нечто, лежащее на пассажирском сиденье. Молодой человек склонился еще ниже – почти просунул голову в салон автомашины. Присмотрелся, после чего выпрямился и, сделав малозаметный стороннему человеку жест, начал устраиваться на заднем сиденье «японки».
И тут же все вновь пришло в движение. Коллеги, утратив интерес к происходящему, продолжили прогулки по своим участкам. В сторону иномарки даже не смотрели – недавний интерес просто пропал, не оставив ни малейшего следа.
Через несколько минут молодой человек покинул салон иномарки. Причем физиономия его была донельзя довольной. Как у кота, который после долгих и безуспешных стараний сумел-таки запустить мохнатые лапы в хозяйские запасы сметаны.
Иномарка, испустив напоследок короткий гудок, в котором при некотором желании тоже можно было бы услышать довольные нотки, тронулась с места и, постепенно набирая скорость, покатила дальше. А молодой человек, помахав удалявшемуся автомобилю рукой, продолжил прогулку. Семь шагов вперед, поворот и все те же семь шагов в обратную сторону.
На этой улочке, носящей имя пламенной революционерки Розы Птицыной, казненной колчаковцами в 1918 году, работали красногорские валютчики…
Система проста – и в отличие от государственной эффективна. Продается бакс или еврик чуть-чуть подешевле, чем в банковском «обменнике», покупается немного дороже… «Индивидуал» может себе это позволить – ему нет нужды содержать кассира, контролера, охранника и платить за аренду помещения. Значит, и ставки могут быть пониже. Пусть на копеечки, на рублики… Это незаметно, если брать по одной ненашенской бумажке. А если нужна тысяча-две-три, то разница становится очень даже весомой.