Гули, лезущие на дерево толпой, ревели, потому Павлик, силящийся
вытащить ногу из захвата, не сразу услышал крик:
— Эй, парень, ты где?
Проклятая зомби со свернутой шеей намертво вцепилась в ногу.
Получила подошвой кроссовка снова и снова, но не разжала ни рук, ни
ног, охвативших ствол.
— Здесь я! – крикнул Павлик в ответ, даже не обрадовавшись, что
помощь подоспела.
Еще удар в шею зомби, и она повисла на ноге Павлика, сдернув его
с ветки – еле успел руками ухватиться, но сколько он так
провисит?
— Получай! – заорал он, изо всех сил впечатывая подошву в лицо
зомби.
Его и ее руки разжались одновременно, и они повалились друг на
друга. Павлик вскочил и рванул прочь. Женщину подкинуло, как на
пружинах, она дернула ветровку Павлика на себя, но он устоял.
Спрыгнул со ствола мохнатый и тощий гуль, и все бросились за
ним.
Так быстро он не бегал никогда в жизни.
— Иэээ, эээ! – подгоняли доносящиеся из-за спины вопли.
— Я здесь! – на всякий случай крикнул Павлик разумным. – За мной
гонятся гули!
Он присмотрел орешник, куда можно было бы залезть и дождаться
подмогу, но наперерез выскочила еще пара то ли мобов, то ли
реальных зомби.
— Ур-роды! – воскликнул Павлик, не обратив внимания на то, что
слова звучат непривычно, побежал по развалинам, оскальзываясь на
каменной крошке.
Весь паровоз зомби устремился за ним, отрезая путь к ровной
дороге.
Так. Надо немного продержаться. Взобраться на завал.
Перепрыгнуть с плиты на плиту. Пригнувшись, скользнуть в дверной
проем под поваленную колонну… И оказаться в каменном мешке без окон
и дверей, куда вот-вот ворвутся гули. Не оглядываясь, Павлик
попытался вскарабкаться по каменной стене, но выступ под ногой
осунулся и выпал, обрушивая кладку и погребая вскрикнувшего Павлика
под обломками – еле успел руками закрыть голову. А вот встать не
успел – на него обрушились гули, навалились всей толпой, заклацали
челюстями, роняя слюну.
Павлик свернулся клубком, все силы тратя на то, чтобы не пустить
гулей к горлу. Вроде бы его кусали – боли он не чувствовал, как
бывало ранее во время драк. Он понимал одно: если свернувший ёж
даст себя развернуть, он погиб.
Какой-то гуль схватил его за руки, приподнял и опустил,
припечатав затылком к камню. Посыпались искры из глаз. Ничего не
видя перед собой, Павлик трехэтажно обругал зомби, а когда его
приложили головой второй раз, картинка поплыла, звуки слились в
далекий протяжный гул, а мысли закрутились вокруг единственной
мысли — о месте воскрешения.