На первый план будто бы выступил Павел и принялся размышлять обо
всем, глядя на ситуацию со стороны. Анализируя свое состояние, он
вспомнил статью о том, что психика большинства людей пластична и
способна приспособиться к чему угодно.
— Какой твой талант? – нарушил затянувшееся молчание индеец.
Павлик отметил, что его разум навсегда записал Риоддана в
индейцы. Итак, раз этот Чингачгук не видит характеристики, как и
Наира, то и не может знать, что Павлику подчиняется
пространство-время. И рассказывать ему об этом пока незачем –
неизвестно, что он за человек и для чего ему Павлик. Вдруг придется
ускользать от него?
Вскинув голову, он встретился взглядом с Риодданом, прочел там
всю ту же неприязнь, словно он почему-то обязан терпеть
отвратительного человека.
Ответил так, как ответил бы Павел, подумав, что откровенность
взрослого настораживает, но в устах подростка звучит
естественно:
— Прежде чем открыться, мне нужно знать, для чего я нужен здесь
и почему не нравлюсь вам.
Индеец хмыкнул и ответил:
— Не нравишься, потому что мы рассчитывали вытащить самого
талантливого, а получили ребенка, который и гуля одолеть не смог… А
ради тебя погиб Линн, который делал пробои между мирами и мог
путать следы. — Индеец не дал и рта раскрыть, набычился, шагнул
навстречу. – Почему ты юлишь? Говори, каковы твои таланты?
Мысли заметались. Значит, он в курсе, что талант не один, и у
всех так. Что раскрыть? Суггестора или…
— У тебя три секунды, чтобы ответить. – На ладони Риоддана
вспыхнула шаровая молния, волосы вздыбились, по ним побежали
искры.
Теперь ясно, гуля он сжег не из огнемета, а прибил таким вот
электрическим шаром. Файерболом. Подумать только!
— Меня зовут Павел, мне пятнадцать лет, — заговорил он,
одновременно размышляя, можно ли вообще говорить правду, пришел к
выводу, что таки придется немного раскрыть карты, потому что лучше
не злить человека, от которого зависит собственное будущее. – Мой
талант – влиять на людей. Ну, там, внушать всякое. Но внушить я
могу не каждому, а только тому, кто слабее.
Хотелось добавить про волю, значимость и прочее, но он сказал
другое:
— Вам точно ничего не могу внушить.
— Откуда знаешь?
— Чувствую, что вы сильнее.
— Почему я должен тебе верить? – Шаровая молния разбухла до
размера футбольного мяча. – Может, ты уже в моей голове копаешься,
ведь недаром из-за тебя такой, — Он сказал слово, которое могло бы
обозначать переполох.